— Какой-то мужчина — он сказал, что его зовут Декки Грейнлеф, он из Вашингтона.
— Из Вашингтона? — Тома насторожила озабоченность Элоизы. — Гринлиф — это абсурд, радость моя. Глупая шутка.
Она нахмурилась.
— Но почему — такая щютка? — Акцент Элоизы снова стал заметен. — Ты знаешь?
Том как будто стал выше ростом. Он почувствовал себя защитником жены и Бель-Омбр.
— Нет. Но это шутка Правда, я даже не представляю, кто может так шутить. Что он сказал?
— Сначала... он хотел говорить с тобой. Потом сказал... что-то... о том, что сидит в fauteuil roulant — это инвалидное кресло?
— Да, дорогая.
— Несчастный случай... из-за тебя. В воде...
Том покачал головой.
— Это садистская шутка, дорогая. Кто-то притворяется Дикки — а настоящий Дикки покончил жизнь самоубийством много лет назад. Где — никто не знает. Может быть, и в воде. Но его тело так и не нашли.
— Я знаю. Ты уже мне это говорил.
— И не только я, — спокойно отозвался Том. — Все. Полиция. Тело так и не нашли. И он составил завещание. За несколько недель до того, как исчез, насколько я помню. — Том сам верил в то, что говорил, хотя собственноручно написал это завещание. — В любом случае меня с ним не было. Это случилось в Италии, прошло несколько лет, с тех пор как он пропал.
— Я знаю, Том. Но почему этот... человек снова нас беспокоит?
Том засунул руки в карманы.
— Дурная шутка. Некоторым людям нужна встряска, волнение — ты меня понимаешь? Жаль, что у него оказался наш телефон. А что за голос был?
— Молодой. — Элоиза осторожно подбирала слова. — Не очень низкий. Говорил по-американски. Было не очень хорошо слышно — плохая связь.
— Действительно из Америки? — спросил Том, не веря в это.
— Ну да, — ответила Элоиза, как будто он спросил ее о чем-то само собой разумеющемся.
Том постарался улыбнуться.
— Думаю, нам надо забыть об этом. Если снова позвонит этот человек, если я буду дома, сразу дай мне трубку, моя радость. Если меня не будет, старайся держаться спокойно — и не верь ничему, что он скажет. Повесь трубку. Ты поняла?
— О да, — сказала Элоиза, словно и в самом деле поняла.
— Такие люди жаждут беспокоить других. Они получают от этого удовольствие.
Элоиза уселась на свое любимое место с того края дивана, что был ближе к высоким, от пола до потолка, окнам.
— Где ты был?
— Просто прокатился по городу. — Том совершал такие поездки раза два в неделю на одной из их трех машин, обычно на коричневом «рено» или красном «мерседесе», а по пути делал что-нибудь полезное, например заправлялся бензином у супермаркета недалеко от Море или проверял шины. — Я заметил, что Антуан приехал на выходные, и зашел поздороваться. Они выгружали продукты из машины. Рассказал им о наших новых соседях — Притчардах.
— Соседях?
— Они живут совсем близко. Полкилометра, не больше. — Том засмеялся: — Аньес спросила, говорят ли они по-французски. Если окажется, что нет, они не придутся Антуану ко двору, понимаешь? Я ответил, что не знаю.
— А что Антуан думает по поводу нашего путешествия в Afrique du Nord
[7]
? — спросила Элоиза, улыбаясь. — Ex-tra-va-gant? — Она засмеялась. Произнесенное нараспев слово прозвучало весьма элегантно.
— Знаешь, я не стал им говорить. Если Антуан скажет что-нибудь о расходах, я напомню ему, что там все очень дешево, гостиницы например. — Том прошел к окну с застекленной дверью. Ему захотелось пройтись по своей земле, посмотреть на грядки, на курчавую петрушку, на крепкие восхитительные листы салата. Может, срезать свежей зелени?
— Том, ты не собираешься ничего предпринимать в связи с этим звонком? — Элоиза слегка насупилась, как ребенок.
Том не обратил на это внимания, потому что за ее словами скрывался недетский ум, а лицо казалось ребяческим из-за длинных светлых волос, падающих на лоб.
— Думаю, ничего, — ответил Том. — Сообщить в полицию? Глупо. — Он знал, что Элоизе известно, как трудно заставить полицию заниматься розыгрышами по телефону или порнозвонками (с ними никогда такого не случалось). Потребуется заполнить множество бумаг и установить прибор для прослушивания, который, конечно же, будет прослушивать все. Том никогда через это не проходил и не собирался. — Они звонят из Америки. Им это скоро надоест.
Он взглянул на застекленную дверь, решив пройти через нее и вторгнуться во владения мадам Аннет, на кухню, которая располагалась в левом крыле дома. Запах овощного супа приятно щекотал ноздри.
Мадам Аннет, в бело-голубом платье в горошек и темно-синем переднике, помешивала что-то на плите.
— Добрый вечер, мадам!
— Мсье Тома! Bonsoir.
— Что у нас на ужин?
— Телятина — правда, кусочки небольшие, ведь сегодня теплый вечер, — ответила мадам.
— Верно. Пахнет божественно. Тепло или нет, но у меня отличный аппетит. Мадам Аннет, мне бы хотелось, чтобы вы чувствовали себя как дома, когда мы с женой уедем. Можете свободно приглашать знакомых. Мадам Элоиза ничего вам не говорила?
— Ah, oui, о вашем путешествии в Магос! Конечно. Все будет как обычно, мсье Том.
— Ну хорошо. Вы просто обязаны пригласить мадам Женевьеву и вторую подругу...
— Марию-Луизу, — подсказала мадам Аннет.
— Да. Вечер у телевизора, ужин. Вино из погреба.
— Ах, мсье! Ужин! — воскликнула мадам Аннет так, словно ужин — это уж слишком. — Нам вполне достаточно чая.
— Тогда чай с пирогом. Вы остаетесь хозяйкой дома на время нашего отсутствия. Если, конечно, не захотите провести эту неделю в Лионе у вашей сестры Мари-Одиль. Тогда мы договоримся с мадам Клюзо, чтобы она поливала клумбы. — Мадам Клюзо была моложе мадам Аннет и раз в неделю делала уборку, которую Том называл генеральной, — мыла полы, наводила порядок в ванной. — О... — мадам Аннет сделала вид, что раздумывает, но Том чувствовал, что она предпочла бы остаться в Бель-Омбр на август, в этом месяце хозяева часто уезжали в отпуск, отпуская слуг в том случае, если не брали их с собой. — Нет, мсье Том, в любом случае спасибо. Думаю, лучше останусь здесь.
— Как вам угодно. — Том улыбнулся и вышел через дверь для прислуги на лужайку.
Впереди виднелась узкая дорога, едва заметная за грушами, яблонями и низким дикорастущим кустарником. Когда-то по этой грунтовой дороге он вез в тачке труп Мёрчисона, чтобы закопать — на время. Иногда здесь проезжал какой-нибудь фермер на маленьком тракторе, направляясь к главной дороге Вильперса, или появлялся, словно ниоткуда, с полной тачкой конского навоза или вязанкой хвороста. Эта дорога никому не принадлежала.
