— Том? — Джефф шагнул к Тому, протянув блюдо с фисташками.
— Спасибо. Можно я возьму несколько штук? Я их люблю, — сказал Том.
— Сколько угодно, Том, — сказал Эд. — Вон там корзина для скорлупы.
— Что касается Цинтии, — сказал Том, — я сейчас подумал о том, что совершенно очевидно.
— О чем это? — спросил Джефф.
— Цинтия не может ничего нам сделать по двум причинам. Она не может добиваться у нас или у Притчарда ответа на вопрос: «Где Мёрчисон?» без того, чтобы допустить, что существовала причина от него избавиться, а именно — заткнуть ему рот. Если Цинтия будет требовать ответа на этот вопрос, она раскроет тот факт, что Бернард занимался подделками, но я думаю, она не захочет раскрыть это ни при каких обстоятельствах. А тем более это использовать.
Эд и Джефф несколько секунд молчали.
— Цинтия знает, что Бернард был поденщиком, что мы использовали его, эксплуатировали его талант, я вас уверяю, — добавил Том убежденно. — Неужели она вышла бы за него замуж?
— Да, — сказал Эд, кивнув. — Я думаю, вышла бы. Она в глубине души женщина материнского типа.
— Материнского! — Джефф засмеялся, откинувшись на спинку дивана. — Цинтия!
— Все женщины такие, — сказал Эд убежденно. — Я думаю, они бы поженились. Это еще одна причина, по которой Цинтия так мучительно все это переживает.
Том потряс головой, чтобы избавиться от неприятных мыслей, продолжая жевать соленые фисташки.
— Кто-нибудь хочет есть? — спросил Джефф.
— О да, — отозвался Эд. — Я знаю одно местечко... нет, это в Айлингтоне. Хорошее заведение, недалеко отсюда.
— Я хочу позвонить миссис Мёрчисон в Нью-Йорк, — сказал Том, поднимаясь с кресла. — Может, сейчас самое подходящее время, если у нее ланч.
— Валяй, — сказал Эд. — Ты хочешь позвонить по телефону из гостиной? Или отсюда?
Тому хотелось остаться одному.
— Из гостиной, прекрасно.
Эд сделал приглашающий жест, и Том направился в гостиную, на ходу вытаскивая из кармана записную книжку.
— Будь как дома, — сказал Эд и поставил стул возле стола с телефоном.
Том не стал садиться. Он набрал номер в Манхэттене и мысленно прорепетировал, как он представится миссис Мёрчисон: офицер французской полиции Эдуард Бильсо, комиссар из Парижа, и дальше — он заметил непонятное имя и телефонный номер под адресом миссис Мёрчисон, нельзя ли его уточнить. На этот раз ему необязательно делать акцент таким явным, достаточно такого, как у Мориса Шевалье.
— К сожалению, миссис Мёрчисон нет дома, и неизвестно, когда она вернется, — произнес женский голос. Том подумал, что такой мог бы принадлежать служанке или приходящей прислуге, хотя не был в этом уверен и по-прежнему старался говорить с французским акцентом.
— Не могли бы вы ей сказать, что звонил комиссар Бильсо... поп-поп... не обязательно записывать... мы перезвоним снова... сегодня вечером... или завтра... Спасибо, мадам.
Не было необходимости говорить, что телефонный звонок связан с Томасом Мёрчисоном, потому что миссис Мёрчисон и сама могла бы догадаться. Том решил, что позвонит позже вечером, поскольку ее не ждали дома в ближайшее время.
Том не был уверен, о чем спросит, если сможет до нее дозвониться: знает ли она что-нибудь о Дэвиде Притчарде, с которым в данный момент французская полиция потеряла связь? Том ожидал услышать на этот вопрос: «Нет, не знаю», но все-таки он должен что-то спросить или высказать, потому что миссис Мёрчисон и Цинтия могут быть в контакте с Притчардом, по крайней мере сейчас. Он только что вошел в рабочий кабинет Эда, когда зазвонил телефон.
Эд ответил:
— Да! Oui! Сейчас! Том! Это Элоиза!
— Allo, Tome!
— Где ты?
— Мы в Касабланке. Оч-чень прохладно — прекрасно! Можешь себе представить, этот мистер Пришар здесь объявился! Мы приехали сегодня днем — и он приехал сразу после нас, немного позже. Он, наверное, узнал, в каком отеле мы поселились, потому что...
— Он в том же саном отеле? В «Мирамар»? — спросил Том, сжимая телефонную трубку в бессильной ярости.
— Non! Но он заглядывал сюда. Он видел нас с Ноэль. Но искал тебя. Мы заметили, как он озирался. А сейчас, Том...
— Да, дорогая?
— Это было шесть часов назад! Сейчас... Мы с Ноэль выясняем, где он. Мы позвонили в один отель, потом в другой, но его нигде нет. Мы думаем, он уехал, потому что не увидел тебя с нами.
Том все еще хмурился.
— Я не уверен. Как ты можешь быть уверена?
Затем послышался щелчок, как будто разговор прервали. Том глубоко вздохнул, с трудом удержавшись от ругательства.
Затем голос Элоизы появился снова, но плохо слышимый из-за помех: «...сейчас вечер, и мы его нигде не видим. Конечно, это отвратительно, что он преследует нас. Мерзавец».
Том подумал, что Притчард мог вернуться в Вильперс к этому времени, решив, что он, Том, поехал домой.
— Ты все-таки должна быть осторожной, — сказал Том. — От этого Притчарда можно ожидать что угодно. Не верь никому, кто бы ни подошел к тебе, какому-нибудь незнакомцу, который скажет: «Пойдемте со мной...» — и предложит пойти куда-нибудь, даже, к примеру, в магазин. Поняла?
— Oui, mon cher. Но сейчас... мы только что прогулялись и купили безделушки из кожи и меди. Не беспокойся, Том. Даже напротив! Это так забавно. Эй! Ноэль хочет тебе что-то сказать.
Том часто удивлялся этому «эй!», но сейчас это прозвучало так по-домашнему, что он улыбнулся.
— Привет, Ноэль. Кажется, вы неплохо проводите время в Касабланке?
— Ах, Том, чудесно! Я, кажется, три года не была в Касабланке, но прекрасно помню аэропорт... лучше даже, чем танжерский. Он намного больше...
Волны помех усилились, поглотив ее голос.
— Ноэль?
— ...не видеть это чудовище в течение нескольких часов — наслаждение, — продолжала Ноэль по-французски, явно не подозревая о помехах.
— Ты имеешь в виду Пришара, — сказал Том.
— Preechard, oui! C'est atroce! Cette histoire de kidnapping!
[44]
— Oui, il est atroce!
[45]
— сказал Том, как будто повторенные по-французски слова могли подтвердить, что Дэвид Притчард сумасшедший, человек, которого ненавидит весь род людской, и место ему за решеткой. — Знаешь, Ноэль, я очень скоро поеду в Вильперс, скорее всего завтра, потому что Притчард может быть там... чтобы сделать какую-нибудь гадость. Можно я позвоню вам завтра?
