– Вот эта подойдет, – ответил Том, снимая одну из коробок со шкафа. В ней оказалось несколько мотков шерсти для вязания. Том вынул их и вручил мадам Аннет с улыбкой. – Благодарю вас. Вы просто бесценны.
Уэбстер разговаривал в гостиной по телефону. Элоиза, очевидно, была у себя в спальне. Том отнес коробку наверх, положил в нее останки и скомкал несколько газет, чтобы заполнить пустоты. Это была коробка из-под обуви. Том взял в мастерской шпагат, обвязал коробку и спустился с ней в гостиную.
Уэбстер все еще сидел у телефона. Том подошел к бару, налил себе небольшую порцию виски и задержался возле бара на случай, если инспектору захочется дюбонне.
– …в Бакмастерской галерее? – говорил Уэбстер. – Подождите до моего возвращения, хорошо?
Том решил, что лучше сходить на кухню за льдом для дюбонне. На кухне была мадам Аннет. Достав лед, Том попросил ее приготовить инспектору напиток и не забыть лимонной цедры.
– Я позвоню вам примерно через час, – говорил Уэбстер, – так что никуда не уходите… А пока никому ни слова… Я еще не уверен.
Тому стало не по себе. Увидев Элоизу на лужайке, он вышел к ней, хотя и предпочел бы остаться в гостиной.
– Я думаю, надо предложить инспектору пообедать или хотя бы какие-нибудь бутерброды. Ты не возражаешь? – спросил он.
– Ты отдал ему останки? Том поежился.
– Да, в коробке, – ответил он, испытывая неловкость. – Они завернуты. Не думай об этом. – Взяв Элоизу за руку, он повел ее к дому. – Я думаю, это правильно, если будут считать, что это останки Дерватта.
Возможно, она понимала, что он имеет в виду. Она знала, что произошло, но Том не рассчитывал, что она поймет Бернарда, его преклонение перед Дерваттом. Том попросил мадам Аннет приготовить бутерброды из консервированных омаров или что-нибудь вроде этого. Элоиза взялась помочь ей, а Том вернулся к инспектору.
– Мистер Рипли, – сказал Уэбстер, – вы не могли бы показать мне свой паспорт – просто для соблюдения формальностей?
– Разумеется, – ответил Том и тут же принес инспектору паспорт.
Уэбстеру к этому времени уже подали дюбонне. Он медленно перелистал паспорт Тома. Записи месячной давности, похоже, интересовали его ничуть не меньше недавних.
– Австрия… Так-так…
Том еще раз с удовлетворением подумал, что там нет отметок о его пребывании в Лондоне во время вторичного появления там Дерватта – он ездил с чужим паспортом. Том устало опустился на один из стульев. Он и должен был выглядеть уставшим и подавленным после вчерашних событий.
– Что стало с вещами Дерватта?
– С вещами?
– С его чемоданом, например.
– Не знаю. Я ведь не знал, где Дерватт остановился. И Бернард тоже – я спросил его об этом, после того как мы… после смерти Дерватта.
– Вы полагаете, он оставил все в каком-нибудь отеле, где останавливался?
Том покачала головой.
– Нет, Дерватт так не поступил бы. Бернард считал, что Дерватт, по-видимому, уничтожил все следы своего пребывания в Зальцбурге. Выписался из отеля и как-то избавился от своих вещей… – даже не знаю, как это можно сделать, – может быть, выкинул их в мусорный бак или бросил вместе с чемоданом в реку. В Зальцбурге это нетрудно – особенно если он сделал это в ночь перед самоубийством, когда было темно.
Инспектор помолчал.
– Вы не думали, что Бернард мог пойти в лес на то же место и броситься с того нее утеса, что и Дерватт?
– Да, думал, – ответил Том. Такая возможность действительно приходила ему в голову. – Но вчера я не мог заставить себя вернуться туда. Может быть, и надо было это сделать. Может быть, надо было как следует поискать Бернарда в городе. Но я не верил, что найду его, я был убежден, что он покончил с собой.
– Но все это означает, что Бернард Тафтс, вполне возможно, еще жив, не так ли?
– Да, разумеется.
– У него были при себе деньги?
– Если и были, то очень немного. Я предложил ему взять сколько-нибудь у меня в долг три дня назад, но он отказался.
– Что Дерватт сказал вам по поводу исчезновения Мёрчисона?
Том подумал.
– Это беспокоило его. Он говорил о том, что быть знаменитым – это тяжкая ноша. Он не любил славу и считал, что именно она послужила причиной смерти человека – Мёрчисона.
– А к вам Дерватт относился по-дружески?
– Да. По крайней мере, я не чувствовал никакой враждебности. Правда, мы были наедине с ним всего раз или два, и очень недолго.
– Он знал, что вы дружили с Ричардом Гринлифом?
Тома пробрала дрожь. Он надеялся, что инспектор этого не заметил. Он пожал плечами.
– Не имею понятия. Он никогда не говорил об этом.
– А Бернард? Он тоже не упоминал это имя?
– Нет.
– Согласитесь, несколько странно, когда трое ваших знакомых – Мёрчисон, Дерватт и Бернард – неожиданно исчезают друг за другом. А раньше таким же образом исчез Ричард Грин-лиф. Тело его так и не было найдено, насколько мне известно. И тогда же был убит его друг – кажется, его звали Фредди… – фамилии я не помню.
– Фредди Майлз, по-моему, – сказал Том. – Но что касается Мёрчисона, то я не могу назвать его своим знакомым, мы едва знали друг друга. Да и Фредди Майлза тоже. – Хорошо хоть Уэбстер вроде бы не догадывается, что это он притворялся Дерваттом, подумал Том.
Вошли Элоиза с мадам Аннет. Мадам Аннет катила сервировочный столик, на котором стояли тарелка с бутербродами и бутылка вина в ведерке со льдом. :
– Вот и закуска! – произнес Том. – Я не спросил вас, инспектор, договорились ли вы с кем-нибудь насчет обеда, и решил, что это небольшое…
– Я договорился с полицейскими из Мелёна. – На лице Уэбстера промелькнула улыбка. – Надо будет им позвонить. И я хочу оплатить телефонные звонки, которые я делал от вас.
Том замахал руками в знак протеста.
– Спасибо, мадам, – сказал он мадам Аннет. Элоиза предложила инспектору чистую тарелку с салфеткой.
– Бутерброды с омарами и крабами. С омарами – вот эти, – указала она.
– От такого угощения отказаться невозможно, – отозвался инспектор, взяв по одному бутерброду каждого вида. Однако это не отвлекло его от дел. – Необходимо связаться с полицией Зальцбурга, – сказал он. – Придется делать это через Лондон, так как я не знаю немецкого. Пускай они поищут Бернарда Тафтса. А завтра, наверное, надо будет съездить туда. Вы свободны завтра, мистер Рипли?
– Да, конечно.
– Вы должны показать нам это место в лесу, чтобы мы могли раскопать могилу. Дерватт был английским подданным. А впрочем, так ли на самом деле? – Уэбстер улыбнулся с набитым ртом. – Но я очень сомневаюсь, чтобы он принял мексиканское гражданство.
