Могила имела точно такой же вид, в каком они с Бернардом оставили ее.
Элоиза по-прежнему спала, но в десять, когда Том работал у себя в мастерской, мадам Аннет сообщила ему, что Элоиза хочет его видеть. Том прошел к ней в спальню. Элоиза пила чай в постели.
– Мне не нравятся шутки твоих друзей, – сказала она, жуя грейпфрут.
– Не беспокойся, больше шуток не будет. Одежду из погреба я убрал. Не думай об этом. Хочешь, съездим пообедать в какое-нибудь симпатичное место? Куда-нибудь на Сену.
Элоиза одобрила идею.
Они нашли ресторанчик, в котором еще не бывали, в одном из городишек к югу от Вильперса. Правда, он был не на берегу Сены.
– Может, нам уехать куда-нибудь ненадолго – на Ивису
[55]
, например? – предложила Элоиза.
Том с огромным удовольствием укатил бы куда угодно на пароходе, взяв с собой целую кучу багажа, книги, проигрыватель, краски и альбом для рисования. Но он понимал, что в глазах Бернарда, Джеффа с Эдом, да и полиции это будет выглядеть как бегство – даже если он поставит их в известность, куда направляется.
– Может быть, – сказал он. – Я подумаю об этом.
– У меня остался неприятный привкус от Греции, – сказала Элоиза, – как от узо.
После обеда Тому захотелось уютно устроиться в постели и поспать. Элоиза разделяла это желание. Они будут спать у нее в спальне, сказала она, и встанут тогда, когда захотят или когда пора будет ужинать. Телефон в комнате Тома они отключат, а если кто-нибудь позвонит, то мадам Аннет снимет трубку в гостиной. Именно в такие моменты, подумал Том, неторопливо приближаясь к Вильперсу по шоссе среди лесов, он в полной мере ощущал, как приятно быть обеспеченным, женатым и не ездить на работу.
Том был никак не готов к тому, что он увидел, отперев дверь дома своим ключом. На одном из желтых стульев лицом к двери сидел Бернард.
Элоиза не сразу заметила его.
– Tome, cheri, ты не принесешь мне перье со льдом? Я так хочу спать! – Она упала в его объятья и с удивлением, почувствовала, как он весь напрягся.
– У нас Бернард. Ну, тот англичанин, о котором я тебе говорил. – Он прошел в гостиную. – Привет, Бернард! Как дела? – Он не решился протянуть руку, но постарался улыбнуться.
Из кухни вышла мадам Аннет.
– А, мсье Тоом! Мадам Элоиза! Я не слышала машины. Должно быть, я глохну. Мсье Бернард вернулся. – Мадам Аннет, казалось, была раздосадована этим.
Том произнес как можно небрежнее:
– Да, хорошо. Я ожидал его. – И тут же он вспомнил, как говорил мадам Аннет, что Бернард вряд ли вернется.
Бернард встал. Он был небрит.
– Прошу прощения, что вторгся без предупреждения.
– Элоиза, это Бернард Тафтс, художник из Лондона. Моя жена Элоиза.
– Здравствуйте, – сказал Бернард.
Элоиза стояла как вкопанная на том же месте.
– Здравствуйте, – ответила она по-английски.
– Элоиза немного устала. – Том подошел к ней. – Ты поднимешься наверх или останешься с нами?
Кивком головы Элоиза подала ему знак, чтобы он поднялся с ней.
– Одну минуту, Бернард, – сказал Том.
– Это тот самый, кто выкинул этот фокус? – спросила она, когда они были в ее спальне.
– Да, боюсь, это он. Он несколько эксцентричен.
– Что он здесь делает? Он мне не нравится. И вообще, кто он такой? Ты никогда не говорил мне о нем. И он, по-моему, в твоем костюме?
Том пожал плечами.
– Он приятель моих лондонских друзей. Я уверен, что уговорю его сегодня же уехать. Возможно, ему нужны деньги. Или одежда. Я спрошу его. – Том поцеловал ее в щеку. – Ложись, дорогая. Я скоро приду к тебе.
Том прошел на кухню и попросил мадам Аннет отнести Элоизе перье.
– Мсье Бернард останется к ужину? – спросила мадам Аннет.
– Не думаю. А мы будем ужинать дома. Приготовьте что-нибудь попроще. Мы плотно поели за обедом.
Том вернулся к Бернарду.
– Ты был в Париже?
– Да, в Париже. – Бернард по-прежнему стоял. Том не знал, как ему держаться.
– Я нашел твой манекен внизу. Жена была в шоке. Не стоит откалывать такие шутки в доме, где есть женщина. – Он улыбнулся. – Кстати, мадам Аннет отдала твой костюм в химчистку, так что я вышлю его тебе потом в Лондон – или туда, где ты будешь. Садись.
Сам Том сел на диван.
– Какие у тебя планы? – Все равно что спрашивать сумасшедшего, как он себя чувствует, подумал он. Ему было не по себе и стало еще хуже, когда он почувствовал, что сердце его бьется учащенно.
Бернард сел тоже.
– Планы… – Последовала долгая пауза.
– Возвращаться в Лондон не собираешься? – С отчаяния Том схватил с кофейного столика сигару. В таком состоянии он мог, пожалуй, и задохнуться от нее, но это неважно.
– Я вернулся, чтобы поговорить с тобой.
– Очень хорошо. О чем?
Снова молчание. Том боялся его нарушить. Все эти дни Бернард, вероятно, кружил в дебрях собственных перепутавшихся мыслей. Том чувствовал, что вряд ли сможет пробиться к нему сквозь эти дебри.
– Я целиком в твоем распоряжении, – сказал он наконец. – Ты среди друзей, Бернард.
– Все очень просто. Я должен попытаться начать все с начала. И жить честно.
– Я понимаю. Ну что ж. Ничто тебе не мешает.
– Твоя жена знает о… подделках?
Столь логичный вопрос можно было только приветствовать.
– Разумеется, нет. И никто не знает. Во Франции – никто.
– А о Мёрчисоне?
– Я сказал ей, что Мёрчисон пропал. Что я высадил его в Орли. – Том говорил вполголоса на тот случай, если Элоиза вышла в верхний холл и подслушивает. Но он знал, что там, за изгибом лестницы, плохо слышно то, что говорится в гостиной.
Бернард произнес с некоторым раздражением:
– Я не могу разговаривать с тобой, когда в доме люди – твоя жена, экономка.
– Ну так давай куда-нибудь пойдем.
– Нет.
– Но я тоже не могу просить мадам Аннет уйти. У нее много дел по дому. Может быть, все-таки пройдемся? Тут есть одно спокойное кафе…
– Нет, спасибо.
Том откинулся на диване с сигарой в зубах, издававшей такой запах, будто горел дом. Обычно этот запах ему нравился.
– Кстати, после твоего ухода этот английский инспектор меня больше не беспокоил. И французская полиция тоже.
Бернард никак не отреагировал на это. Помолчав, он сказал:
