Леха подошел к Семену Игоревичу.
— Ну вот, все путем, Сенечка! — сказал он, протягивая ему сложенное платье.
Сенечка заботливо уложил платье в сумку «Адидас», застегнул молнию и вынул из внутреннего кармана заранее приготовленные деньги.
— Вот, все как договаривались. Можешь пересчитать.
— Да ладно, Сенечка, — благодушно ухмыльнулся Леха-Могила. — Я тебе доверяю.
— Ну, я пошел, — попрощался Сенечка.
Он не хотел здесь оставаться ни одной лишней минуты.
— Давай, счастливчик! — не удержался Леха. — Чтоб все там нормально было!
Семен Игоревич, не оборачиваясь, уже шел к выходу, бережно нес драгоценную сумку. Наконец-то ему невероятно повезло. Пожалуй, сильнее он никогда ничего не хотел. Разве что получить роль Безухова в новой постановке.
Платье невесты — это была его давнишняя голубая мечта. Платье мертвой невесты — о таком он даже не мог помыслить, это уже предел любых мечтаний, особый, утонченный кайф.
Леха-Могила, насмешливо покачав головой вслед приятелю, повернулся к Фархаду, отслюнявил половину купюр из полученной пачки:
— На, держи!
Фархад молча спрятал деньги.
— Давай, что ли, обратно ее засунем? — сказал Леха, показывая на покойницу.
Фархад кивнул.
— Ты прямо такой разговорчивый! — заржал Леха. — Слова не даешь вставить!
Настроение у него после получения гонорара резко улучшилось.
— А после, как засыпем, может, пойдем отметим? — предложил он, выразительно похлопывая себя по карману. — Видал, новый магазин открылся. Двадцать четыре часа!
— Нет, — мотнул головой Фархад, — не могу. В другой раз!
— А в чем дело-то? Коза, что ли, ждет? — снова заржал Леха, не подозревая, насколько он был недалек от истины.
Фархад действительно спешил к Венере. Но обнародовать этого совершенно не собирался.
Не отвечая, он откинул брезент, ухватил покойницу под мышки, подтащил к могиле.
— Немногословный ты наш! — вздохнул Леха. — Ну ладно, хуй с тобой! — И сноровисто прыгнул в яму.
Предстояла не такая уж простая операция по укладыванию трупа обратно в гроб.
29. Пробуждение
Кирилл Латынин открыл глаза и с недоумением посмотрел вокруг, с трудом соображая, где находится.
Оказалось, что он, полностью одетый, лежит на собственной кровати. Причем ноги в грязных кроссовках утыкались в белую подушку.
Кирилл убрал ноги, сел, схватившись за голову. Вместо головы оказался чугунный шар, в котором что-то тяжело и болезненно переваливалось.
Он заставил себя встать, поплелся на кухню, вылил стакан воды в пересохший рот.
Уже вторые сутки Кирилл не выходил из квартиры, не отвечал на звонки. В душе, как в стоячем болоте, застыла какая-то гадость. Совершенно непонятно было, что теперь делать, как жить дальше.
Пока рядом крутилась Светка со всеми ее капризами и истериками, все время чего-то хотелось. Прежде всего саму Светку он хотел постоянно, и вообще…
Без конца строил планы, мечтал, стремился к чему-то. Сейчас все это в одночасье лишилось смысла. Зачем? Ради чего?
Кому это нужно — куда-то рваться, если Светки больше нету. Кто оценит все его старания?!
Да и к чему, собственно, стремиться? Что ему светит? Театр?..
О театре он не мог подумать без содрогания. Если бы не эта стерва, Светка была бы жива!
Неожиданно Кирилл вспомнил про вчерашний звонок Сенечки, про ввод.
Да, кое-что он еще просто обязан сделать в этой жизни. Ради Светки. Ради ее памяти.
Но для этого он должен как следует подготовиться.
И есть человек, который может ему помочь. Митя, его двоюродный дядя, единственный родственник в этом гигантском городе.
Правда, они давно не виделись, не общались. С тех самых пор, как Светку похоронили. Но он хорошо помнил, что дядя Митя сказал ему в тот день, когда они вдвоем задержались у ее могилы.
Дядя Митя говорил тихо, не глядя. Кирилл всегда может на него рассчитывать, что бы ему не пришло в голову. И сказав это, посмотрел ему в глаза со значением…
Тогда Кирилл даже не воспринял его слова всерьез, просто отмахнулся и забыл. А сейчас, похоже, дядя Митя был прав, и его помощь теперь очень даже понадобится…
Дядя Митя работал продавцом в магазине «Свет и Уют» в районе Старой Басманной. Лучше, пожалуй, не звонить, а поехать прямо в магазин, так будет правильней.
Кирилл подошел к окну, посмотрел на улицу. Небо серое, хмурое, но дождя нет.
Теперь, когда он знал, что делать, голова уже не казалась такой тяжелой, не давила его книзу с прежней силой.
Да, это была правильная мысль. Именно туда, в магазин «Свет и Уют», он сейчас и отправится.
30. Дерьмо
Фархад Нигматуллин проснулся от отчаянного блеяния.
— Бе-е-е! Бе-е-е! Бе-е-е! — раздавалось снизу.
Фархад приподнялся на подушке.
Венера стояла посреди комнаты и, тряся рогатой головкой, издавала бесконечные жалобные звуки.
Козочка явно была голодна. Вообще-то Фархад кормил ее постоянно, даже не скупился на всякую зелень и витаминные салаты из супермаркета, притом что сейчас, поздней осенью, это стоило совсем не дешево. Но все моментально исчезало в утробе прожорливого парнокопытного.
Хотя грех жаловаться, Венера только краше становится с каждым днем, растет прямо на глазах. Или ему это только кажется?..
Да нет же, очевидно, что шерсть у козочки стала длинная, еще более шелковистая, и вообще она — настоящая красавица! Как грациозно переступает своими изящными ножками, какие острые рожки украшают ее головку!..
Фархад усмехнулся, любуясь своей вопившей от голода любимицей. Опять все сожрала!
Придется вставать и кормить ее, никуда не денешься. Хотя двигаться совершенно не было желания. Собака Могила, все-таки напоил его вчера, хоть он и не хотел! Отказывался, сколько мог.
— Иди сюда, Венера! Иди! — поманил Фархад козочку.
Та недоверчиво покосилась на него своими странными желтоватыми глазами, но все же подошла.
Фархад погладил ее.
— Не ругайся! — попросил он. — Сейчас кушать будешь!
— Бе-е-е! — отозвалась Венера.
Фархад болезненно мотнул головой, придержал козочку за холку и, преодолевая скованность во всем теле, неловко встал с постели.
И тут же сморщился от отвращения. Босыми ногами он угодил прямо в свежие шарики козьего навоза, которым была щедро усыпана комната.
