– Кто здесь? – спросил Семен у пустого кресла.
И в тот же миг оно остановилось. Следующий звук он узнал. Легкий звон пересыпаемых гвоздей, будто кто-то набирал их или бегал по ним. Он медленно обернулся. Семен старался посмотреть на стеллажи со скобяными изделиями, не выпуская из вида самодвижущегося кресла. Но когда он увидел, кто решил прикупить гвоздей, кресло его больше не интересовало.
– За все в жизни надо платить, братик, – сказала Вера, так и не повернувшись к нему лицом.
Она была обнажена. Тело все в кровоподтеках и ссадинах. Волосы на затылке сплелись в грязный комок. Челюсти у нее были тоже повреждены, потому что она произнесла эти слова, будто набила рот горячим картофельным пюре. И Семен только теперь понял, что «брафик» – это «братик».
– Я не вижу тебя. Тебя нет. Ты умерла. – Семен потерял самообладание окончательно. Из рук выпала бита, и он заорал: – Я тебя не вижу!
Вера выпрямилась, будто услышала, что хотела. Она повернулась к нему. В руках у нее были молоток и гвозди. Семен плохо видел отсюда, но гвозди ему показались огромными, как железнодорожные костыли.
– Тебя нет… – прошептал Семен Макарович и закрыл глаза.
Когда он их открыл, Вера стояла в полуметре от него. От неожиданности Семен упал в кресло и качнулся. Лицо девушки было изуродовано. Нижняя челюсть свернута вправо, под глазами лиловые синяки, поперек лба багровый рубец. Семен не выдержал и закрыл глаза руками.
– Тебя нет. Я тебя не вижу.
Это очень походило на детскую игру «Я в домике». Если я тебя не вижу, значит, и ты меня не видишь. Вера засмеялась, но из-за сломанной челюсти смех казался жутким.
Семен умер, когда острие первого гвоздя проткнуло руку, прошило глазное яблоко и погрузилось в мозг.
* * *
Дима очнулся на полу сарая перед дверью в подвал. Черт! Снова какой-то мерзкий сон. Такой яркий, будто это вчерашние воспоминания. Наложилось одно на другое, вот и приснилось. Бывает, но каким образом он оказался в сарае на полу? Сознание потерял или уснул? Ни в том, ни в другом нет ничего хорошего. Это бесспорно симптомы какой-нибудь болезни.
Дима встал и посмотрел на кресло, в котором любил сидеть. На секунду ему показалось, что в нем кто-то есть. Он подошел ближе, и тут раздался резкий звук клаксона. Дима подпрыгнул от неожиданности. Все тело пронзила боль. Он сначала подумал, что это снова машина за воротами привлекает его внимание. Да, это была машина, но только не за забором. Она была прямо здесь, и Дима сидел в ней. Сигнал продолжал взрывать деревенскую тишину. Что-то замкнуло в проводке, подумал Дима и попытался понять, что с ним произошло. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Оно было сломано и теперь смотрело куда-то вниз. Он поднял его и снова попытался разглядеть свое отражение, но увидел то, чего никак не ожидал. В машине он был не один. Он медленно обернулся. Сигнал разрывал мозг, делил его пополам, а каждую следующую часть еще пополам, пока черепная коробка не заполнилась миллионами частиц. И у каждой из них была своя мысль. Рой мыслей и гул клаксона не давали сосредоточиться. Сзади сидели Аслан и Лена. Аслан завалился на правую дверцу. Его шея распухла и посинела. Несмотря на трагичность, Диме стало смешно. Аслан и так не был красавцем, а теперь и вовсе выглядел комично. Голова начиналась прямо от плеч, этакая лиловая шишка. Лена завалилась меж сидений в ноги Аслану. Дима, превозмогая боль, перегнулся через кресло и поднял жену. Что-то с чавкающим звуком отделилось от лица женщины. Он откинул ее назад, Лена начала заваливаться к левой дверце, окровавленные волосы закрыли лицо, но Дима успел разглядеть, что правый глаз отсутствует. И вот тут он забился в истерике. Ему было не до смеха. Охранник из «Территории» и бывшая супруга Димы были мертвы. Сысоев ударился в дверцу. Еще. Еще и еще. Ее заклинило, но он бил до тех пор, пока она не поддалась и он не выпал на гравийную дорожку, ведущую к сараю. Не оборачиваясь, на четвереньках отполз подальше. Острые каменные крошки больно впивались в ладони и колени. Он остановился только у сарая. Сел у стены и посмотрел на то, что осталось от автомобиля. Он готов был увидеть искореженный кусок металла, но, к его удивлению, от машины ничего не осталось. То есть вообще. Двор был пуст. Машина вернулась туда, откуда она и появилась. В ад.
Что это? Что это за дерьмо такое?! Это уже не видения, это диагноз. Вполне возможно, что он наряду с прошлым видит и будущее. А это значило только одно: Лене угрожает опасность. Он не знал, чем ей помочь. Но что-то предпринять было просто необходимо.
Он встал, отряхнулся. Руки были в крови. Наверное, порезался, когда ползал на четвереньках. Это его меньше всего беспокоило. Теперь главное, чтобы Лена не сменила телефонный номер. Ее надо было предупредить. Он ни разу ей не позвонил за последние два года. Хотел, особенно когда напивался, но что-то его удерживало. Но сегодня сам Бог велел.
* * *
На улице уже рассвело. Дима все еще сидел с телефоном в трясущейся руке и набирал номер бывшей супруги. И в который раз уже слышал: Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия. Лучше бы она ответила. Лучше бы она послала его к черту, обозвала бы сумасшедшим, но только бы не слышать этот электронный голос, в котором жизни не больше, чем в искореженной машине после аварии. Ему почему-то казалось, что, существуй на самом деле старуха с косой, у нее непременно был бы точно такой же голос. И говорила бы она что-то типа:
– Срок действия вашей жизни подошел к концу. Нажмите звездочку и перейдите в тональный режим. Если вы хотите умереть во сне, нажмите «один». Если вы хотите умереть в сортире за чтением Дарьи Донцовой, нажмите «два». Если вам ничего не подходит из вышеперечисленного, оставайтесь на линии. Оператор свяжется с вами в течение…
Тут обязательно должна быть пауза. В нее закладывается весь смысл происходящего.
– …одной минуты.
Бред. Дима улыбнулся как-то печально. Возможно, пока он здесь паясничает, его жена… бывшая жена умирает.
Он набрал еще раз и, как только заговорила электронная леди, нажал отбой. Последнее видение тревожило его. Дима вспомнил об Андрее, нашел его номер в контактах и нажал «вызов». Один гудок, второй, третий, четвертый… На шестнадцатом он понял, что если ему сейчас не ответят, то он уснет. Семнадцать, восемнадцать… Он нажал красную трубку. Андрей был занят. Дима лег на диван. Простыню и покрывало он сменил. Запах мочи почти выветрился. Он закрыл глаза. Бессонная ночь брала свое. Андрей занят. А Лена, возможно, умирает. Веки налились свинцом. Занят он. Что может быть важнее человеческой жизни? И Дима уснул.
Ему снилась Лена. Они сидели в летнем кафе напротив автобусной станции в Выхино. Легкий ветерок трепал волосы Лены. Она смеялась над его рассказом. Им принесли пиво и фисташки. Официантка оказалась нерасторопной. Она опрокинула кружку на него. Дима выругался и, схватив со стола салфетку, начал вытирать себя.
– Девушка, что ж вы так неловко? – возмутилась Лена.
– Это от жены гулять неловко, – дерзко ответила официантка.
