Несмотря на то что у дочери было лицо, она ему напомнила девочку из его сна. Он боялся, что вот-вот у Алены оно зальется серой краской, а из-за спины появятся паучьи лапы. Он шагнул еще на ступеньку выше. Девочка стояла и смотрела. Она не моргнула ни разу с тех пор, как Леша ее увидел.
– Алена?
Еще шаг. Потом еще. И еще. Страх постепенно отступал. Чем ближе он подходил, тем больше понимал, что перед ним все-таки его дочь. Просто, возможно, она еще спит. Он раньше не замечал за ней приступов сомнамбулизма, но то, что происходило с девочкой, очень походило на это. Она будто не замечала никого, стояла и смотрела прямо перед собой. Леша замер. Он не знал, что делать в таких случаях. Вернее, он знал единственное, что не надо делать. Лунатиков нельзя будить. Ему оставалось только ждать.
Алена развернулась, будто на полпути о чем-то вспомнила, и пошла к своей спальне. Алексей пошел за ней. Девочка уверенно подошла к двери, но потом, передумав, направилась к ванной. Вошла внутрь комнаты и, не включая света, закрылась.
«Этого еще не хватало!»
Алексей подошел и приложил голову к двери. Включилась вода. Черт! Она же может утонуть, так и не проснувшись.
– Пап, ты скоро?
Леша повернулся на голос. Перед ним стоял заспанный Стас в пижаме с мультяшками.
– Тихо. Не кричи, – зловеще прошептал Страхов. – Там Кроха.
– А кто тогда в ее кровати?
Это не шутка. Это, черт возьми, не шутка! Он видел, что Стасик напуган. Алексей прислушался. В ванной кто-то был. Ему стало страшно не меньше сына. В следующий миг он ударил плечом в дверь. Щеколда повисла на одном шурупе. Леша вбежал в ванную, едва не поскользнувшись, схватился за штору и отдернул ее. Он даже успел подумать, что непременно сойдет с ума, если увидит, кто плещется с фырканьем в ванне. Но там никого не оказалось, даже вода перестала бежать, словно кто-то решил поберечь его психику. Настала тишина, только одинокая капля громко плюхнулась в небольшую лужицу, собравшуюся у слива. И наступила тишина.
– Папа?
Алексей вздрогнул.
– Папа, можно я пописаю?
Откуда-то из-за громкого буханья сердца раздался голосок сына. Страхов, словно его самого сковал приступ лунатизма, повернулся к ребенку и кивнул. Это не могло быть галлюцинацией. Ни хрена это не глюки! Слабая искорка понимания начала разгораться в его сознании.
«Это не со мной. Это что-то с домом».
Но она тут же потухла. Он вспомнил, что очень хочет курить.
* * *
Андрей после ночной встречи с Жанной долго не мог уснуть. Почему его влекло именно к этой женщине? Он не мог этого понять. Ведь она жена его отца. Жена отца, то есть мачеха, почти мать. А не думаешь ли ты, дружок, что это все из-за длительного отсутствия секса в твоей жизни? Пристрой ты сейчас куда-нибудь свою кочерыжку, и все, ты взглянешь на Жанну по-другому, не как на женщину, а как на мать. Надо куда-нибудь съездить и познакомиться с девушкой.
Андрей встал с кровати. Потянулся и подошел к окну. Погода не располагала к прогулкам, но Андрей все-таки собирался выбраться в город. Андрюша подошел к кровати и вытащил из-под нее разборную гирю. Снаряд мог быть шестнадцати-, двадцатичетырех– и тридцатидвухкилограммовым. Андрей приволок ее из сарая. Хотел начать с пуда, но болт от «частого» использования заржавел и не поддавался. Попробовал так, как есть, и, на свое удивление, справился с двумя пудами. Занятия с гирей придавали сил и, так уж выходило, уверенности в себе.
Он встал перед зеркалом, кстати найденном все в том же сарае. Взялся за гирю обеими руками. Посмотрел, как красиво напряглись трицепсы. Переложил в правую руку, покрутил кистью. Предплечье выглядело так, будто было высечено из камня. Андрей не был нарциссом, но похвастаться собственным телом любил. Он понимал, что это, скорее всего, происходило по малости лет и через пару-тройку лет он забудет о гире и своем красивом теле. Будет пить пиво и обрастать жиром. Хотя… С отцом же этого не случилось. Он и в сорок лет выглядит еще ого-го.
Андрюша снова вспомнил сон, где появляется отец с ружьем. Да ему, если что, и ружье не понадобится. Страхов-старший его как щенка одной левой отделает. Или нет? В любом случае Андрей не стал бы рисковать. Тем более из-за бабы.
Он переложил гирю в левую руку. По его мнению, левая по сравнению с правой была какая-то слабенькая. Но со стороны, да и по силовым показателям – что левой, что правой тридцать два выжимал десять раз в легкую, между ними не было никакой разницы. Словно в доказательство самому себе, Андрей закинул гирю на левое плечо. Толчок, удержание, опускание, толчок… Он слишком увлекся видом набухающих мышц, поэтому, когда повернулся к зеркалу, пришел в ужас. Рука замерла в полусгибе, мышцы отказывались работать, и гиря упала на плечо. За ним стоял парень с голым торсом. Он тоже выжимал гирю. Андрей выронил снаряд, едва не попав по ноге. Его компаньон по утренней зарядке продолжил поднимать гирю. Толчок, удержание, опускание.
До Андрея дошло, что раз они оба в зеркале, значит, и в комнате их двое. Он резко обернулся и, не застав никого ни за спиной, ни в зеркале, сел на пол рядом с оброненным снарядом. И только когда в комнату сбежалась вся родня, Андрюша понял, кто был за его спиной. За спиной Андрея стоял он сам, только, как ему показалось, лет на десять старше.
* * *
Жанна ворвалась в комнату Андрея первой.
– Что случилось? Ты не ушибся?
Со стороны это могло показаться материнской заботой, но Леша почему-то подумал о вырытой яме в сарае.
– Все нормально, – ответил Андрей и встал. – Просто уронил гирю.
– Просто уронил?! – взревел Алексей. – Тебе что здесь, спортзал?! Хочешь бросать гири – иди во двор! – Страхов развернулся и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.
– Что это с ним?
Жанна пожала плечами.
– Волнуется перед новосельем.
Женщина подошла ближе и взяла Андрея за руку. Они посмотрели друг другу в глаза.
– Мама, я есть хочу.
Только теперь они вспомнили о Стасике, забежавшем вместе с Жанной и Алексеем.
– Да, сынок. – Жанна развернулась и пошла к двери. – Через полчаса жду всех на кухне.
– Ну что, братец, – обратился Андрей к Стасику, как только Жанна ушла. – Какие планы?
– Андрюша, – уж очень по-взрослому обратился мальчик к старшему брату. – Давай присядем.
– Давай. – Андрей сел на кровать, а Стас на стул, спиной к зеркалу. Андрею не нравилось подобное соседство. – Я сейчас, – спохватился он. Подошел к стене, снял зеркало и повернул к стене. – Вот теперь порядок.
Стас не понял, о чем он, но спрашивать не стал. Он очень хотел рассказать сам.
– Я тебя слушаю, братишка, – улыбнулся Андрей.
– Помнишь, вчера… Я… мы искали Кроху?
