Он долго стоял у стремянки, пытаясь унять дрожь в коленях. Да и руки трясло, словно вчера перебрал. Он не мог понять, зачем заходил в комнату и для чего брал в руки часы. Потом, все-таки решив, что за него его работу все равно никто не сделает, полез к люстре. Сотни отражений собственного лица встретили его. Раньше, до похода в гостиную, он и не замечал, что стекляшки имеют зеркальную поверхность, теперь же сотни маленьких Саш следили за ним. И это его начало раздражать настолько сильно, что руки заходили ходуном. Он старался не смотреть на ледяной взгляд своих двойников. Снова попытался напеть привязавшееся «Но я живу, пока я верю», но не выходило даже это. У него ничего не получалось, пока сотни отражений следили за ним.
Саша выругался и слез с лестницы. Посмотрел вокруг. Ничего подходящего не было. Александр снял с себя куртку и снова полез наверх. Он старался не смотреть на зеркальную люстру. Быстро накинул синюю спецовку на множество любопытных головок и, только когда убедился, что они все скрылись под хлопчатобумажной тканью, облегченно вздохнул. Работа закипела.
Уже через пять минут Саша победоносно пропел последний куплет песни «Живой» и собирался слезть, чтобы проверить работоспособность люстры, когда вспомнил о своей куртке. Он протянул руку и тут же отдернул. Саша явно слышал жужжание. Одна из ос могла запросто забраться внутрь. С одной он справится одним щелчком. Но почему-то Саше подумалось, что это та самая, раздавленная им. Прилетела, чтобы отомстить. Жужжание прекратилось. Не сказать, чтобы тишина (такая желанная) успокоила Александра, но когда еще можно собраться с мыслями. В те пять секунд, когда перестали стучать молотки, визжать рубанок и шуметь вода в трубах, Саша успел подумать, что ему не может навредить какая-то оса, да еще и мертвая. Он резко сдернул куртку и уставился на люстру. Жужжание ворвалось в уши и заколотило о барабанные перепонки вместе с визгом рубанка и матом сантехника. Но Саша слышал только жужжание сотни насекомых. На люстре сидело множество полосатых тварей.
Александр закричал.
* * *
Жанна вышла за калитку и посмотрела в сторону горы. Солнце тусклым блюдцем повисло над седой вершиной. Дети играли у Вали с Мишей напротив. К ним приехали внуки из Венева, да и двор их больше подходил для игр, чем у Страховых. Вообще, на их улице как-то не приспособлено местечка для детских игр. Только собственный двор. Жанна снова посмотрела на гору. Здорово, наверное, зимой скатиться оттуда на санях!
– Понравился наш террикон?
Жанна едва не перепрыгнула через новый забор. Сердце еще колотилось после схватки с дверью, а тут… Суховатый старик с хитрыми глазами смотрел на заходящее солнце. Его лицо делал злым рот. Тоненькая полоска вместо рта больше походила на шрам.
– Так это что, не гора?
– Ну, для того, кто горы видел только на картинке, и это Эверест, – сказал старик и улыбнулся.
А вот с улыбкой – совсем другое дело. И голос очень добрый. «Почему я не видела старика раньше?»
– Я тут слег, – будто прочитал мысли Жанны, ответил мужчина. – Что-то поясницу скрутило. Валька, – он кивнул в сторону участка Слюсаревых, – еле отходила.
– А, вы их родственник?
– Нет, – снова эта улыбка Дедушки Мороза, – я живу по соседству. – Он ткнул скрюченным пальцем куда-то в сторону.
Жанна не знала, что сказать еще, а старик выжидал. Ведь зачем-то же он пришел?
– Может, чаю? – не выдержала Жанна.
– А что нас остановит?
Старик шутил, но Страховой вдруг показалось, что он говорит о чем-то другом. Паранойя, и ничего больше. Глупая идиотка! Ты подумала, что старик заигрывает с тобой? Тебе надо лечиться.
– Я думаю, ничего, – в его духе ответила Жанна.
Они прошли в комнату (кухню? спальню?). Страхова усадила гостя за стол и включила электрический чайник. Старик осмотрелся и тихо произнес:
– А вот здесь Дмитрич и умер.
Ну, ведь не со зла же он это сказал. А зачем тогда? Жанну даже передернуло.
– Как умер? – просто спросила она, хотя хотела заорать на него: «Какого хера ты сюда приперся и несешь всякую чушь о мертвецах?!»
– Бог наказал, – ответил старик и снова посмотрел в тот угол.
– За что?
«Молодец, хорошая девочка, – похвалила себя Жанна. – Столько выдержки и самообладания, молодец».
– Умерла бабка Нюра.
Жанна не поняла, рассказывает он ту же историю или начал новую, но перебивать не стала. Похоже, смерть других – это его любимая тема.
– Ну, собрались мы, елкины, на поминки.
Он рассказывал настолько медленно, что Жанне захотелось самой закончить историю смерти бывшего хозяина. Она не поняла, чья фамилия Елкины.
– А этот пропойца, елкины, напился так, что в пляс пустился.
Только после третьего упоминания Елкиных Страхова поняла, что это не фамилия, а присказка, слово-паразит.
– Когда же его выпроводили, он начал орать песни на всю улицу. Елкины, пришел домой, – старик показал в угол, – лег спать и захлебнулся.
Очень веселая история. Чайник отключился. Жанна встала, поставила кружки и положила в них по пакетику чая.
– Елкины, я ж вот чего зашел, за знакомство, так сказать. – Мужчина достал из внутреннего кармана своей лоснящейся от грязи куртки бутылку водки.
– Мы не пьем, – виновато улыбнулась Жанна и повернулась за сахаром.
– Почему же не пьем? – На пороге стоял Алексей. – За знакомство ведь всегда можно. – Страхов подмигнул гостю и сел за стол.
Жанне снова показалось, что сосед имел на нее какие-то виды. Он как-то изменился в лице, когда увидел Алексея. Старик и впрямь решил выпить с ней на брудершафт и, как говорится… Да нет же, показалось. Она ведь ему как минимум в дочери годится.
– Алексей, – представился Страхов и протянул руку соседу.
– Рома, – ответил мужчина и ответил на рукопожатие. – Елкины, сигареткой угостил, помнишь?
– Ах, да, – спохватился Алексей. – Рома. Своим воду – за триста, чужакам – за тысячу.
– Помнишь, – мужчина как-то по-женски закатил глаза. – Ну ладно тебе, елкины. Тебе так уж и быть, как своему чужаку пробурю за пятьсот.
– Спасибо. Мне уже мои молодцы все сделали. Да еще, может, я колодец откопаю. Кстати, Рома, а ты не знаешь, кому это взбрело в голову закапывать колодец и подвал?
Рома пожал плечами.
– О подвале не скажу, а вот о колодце слышал.
Жанна думала, что в этой комнате с минуты на минуту произойдет еще одна смерть. И Рому не Бог накажет, а Жанна. Ну разве можно так медленно рассказывать! Она подумала, что этот человек во всем такой. Интересно, в молодости он был таким же? С ним же никакой жизни. Пока разденется, ласки, то да се… Да с ним и уснуть можно даже занимаясь сексом.
