Багров, скрестив на груди руки, смотрел на
залитые красным сиянием окна. Он только что убедился, что руны успели
уничтожить все следы и немедленной погони не будет.
– Да, так и есть. Разнесут. Но я бы
особенно не беспокоился.
– С какой это радости? Посмотрю я, как ты
запрыгаешь, когда будут громить твою квартиру! – огрызнулся Эдя.
Ирка подумала, что Матвей-то как раз и не
запрыгает. У него нет квартиры. И дома нет. И даже имение его родителей едва ли
уцелело. И снова спохватилась, что думает о Багрове чаще, чем стоило бы. «Но
люблю я все равно Мефодия!» – напомнила она себе.
– Перед тем как исчезнуть, они все вернут
на свои места. Есть особые заклинания. Они возвращают пространству прежний вид
и стирают память у очевидцев, – сказал Хаврону Матвей.
– Правда? А это еще зачем? –
мгновенно успокаиваясь, спросил Эдя.
– Главный принцип магии – не оставить в
человеческом мире никаких следов. Именно поэтому, кроме смутных слухов,
лопухоидам мало что известно о магии. Я имею в виду о настоящей магии.
Окна перестали полыхать. Розоватое сияние,
опоясывающее верхний этаж дома и крышу, размылось и погасло. Наружу не
вырвалось ни одного склепа, хотя все ждали, что стекла вот-вот брызнут
осколками.
– Улетели. И даже слишком быстро…
Странно, неужели Пес взял след? – с беспокойством произнес Багров.
Эдя вспомнил о визитной карточке и
самодовольно ухмыльнулся. «Получи, фашист, гранату!» – подумал он.
– Столько суеты! А ведь Камень Пути магам
не особенно и нужен. Я имею в виду: сам по себе, не как предмет для
перепродажи, – задумчиво продолжал Матвей.
– Как не нужен? Почему? –
растерялась Ирка.
– Да хотя бы потому, что никакого
магистрального пути развития у темных магов нет. Я имею в виду у магов в целом.
Варятся в зловонной кашице частных интересов. Даже светлые маги, некогда
конкуренты, ныне им не враги. Учатся в одних школах и пакостят друг другу при
случае, не более того. После войн с нежитью все потрясения из мира магов
исчезли, и лишь Чума-дель-Торт ненадолго взбаламутила это мирное болотце.
Первым это понял Мировуд, – сказал Багров.
– Тогда кому нужен Камень? Из-за чего
весь сыр-бор? – спросила Ирка.
– Он нужен Лигулу, – пояснил Матвей.
– Лигулу? Главе Канцелярии мрака? –
подпрыгивая на месте, изумленно выпалил Антигон.
Так Ирка впервые услышала это имя. На слух оно
показалось ей круглым и скользким.
– Мировуд описывал его как неприятного
двуличного горбуна. Некогда – мне рассказывал об этом мой учитель – Лигул
приходил к нему и требовал Камень. Мировуд отказал ему. Лигул вынужден был
убраться ни с чем. Он знал, что Мировуду осталось жить всего несколько лет, и
решил подождать, пока у Камня появится новый хранитель. Я гораздо слабее
Мировуда, и Лигул уверен, что меня он скрутит в два счета, – пояснил
Багров.
– Но почему Лигул не послал за Камнем
стражей? Зачем сторговался с магами?
– Камень Пути – артефакт магического
мира, а не мира стражей. К тому же Лигул желает получить Камень тайком от
своих.
– Зачем?
– Владение Камнем не стоит афишировать.
Его скрывают, как скрывают накладной бюст, парик или фарфоровые зубы. Враги и
завистники Лигула начнут говорить, что он стал повелителем мрака потому лишь,
что получил Камень и вместе с ним упорство, силу, волю к победе… К тому же
Лигул опасается конкурентов. Многие начальники отделов мрака тоже не прочь
тайком заполучить Камень Пути. Вслух они, конечно, в этом не признаются.
– А какой смысл магам отдавать Камень
стражу? – удивилась Ирка.
Багров усмехнулся.
– Смысл есть. Взамен Лигул обещал отдать
темным магам Верхнее Подземье в аренду на три тысячи лет. Сейчас контроль над
Тартаром, Средним и Верхним Подземьем – у мрака. Тартаром и Средним Подземьем
мрак пользуется, и довольно активно. Верхнее же Подземье мраку особенно не
нужно. Зато темные маги очень в нем заинтересованы.
Фея Трехдюймовочка выронила веер.
– Ты точно знаешь, что они заключили
такую сделку?
– А то. Это было двести лет назад буквально
за несколько дней до смерти Мировуда. За нами уже следили. Причем не только
маги, но и какие-то скользкие, гнущиеся личности.
– Комиссионеры, – процедил сквозь
зубы Антигон. – Я их знаю! Прекрасные, благородные личности, не будь я гад
ползучий!
– Возможно. Хотя Мировуд называл их
каким-то иным, очень сложным и древним словом. И все, как шакалы, ждали
момента, пока глаза моего учителя закроются навечно. Когда я выглядывал во
двор, то все дальние кусты шевелились. В них что-то шмыгало, шуршало, сопело.
Порой Мировуд выпускал туда несколько боевых искр. А как-то я заговорил мертвую
ногу и отправил ее в кусты… Как она их пинала, пока они ее не сожгли! Вонь была
такая, что…
Ирка брезгливо отстранилась. Поняв, что
затронул не ту тему, Матвей перевел разговор.
– Тогда Мировуду уже ясно было, что
Камень просто так не спрятать. Я же, как хранитель, был еще не готов. У меня
Камень сразу отобрали бы. Тогда-то он и придумал этот план, – Багров
благодарно взглянул на свое широкое тусклое кольцо. – К счастью, перстень
Мировуда обладал достаточным запасом магии, чтобы вобрать меня в себя и
заморозить мое существование на двести лет. Что же касается самого Камня, то
Мировуд навеки связал наши судьбы.
Ирка ждала продолжения, однако Багров внезапно
замолчал и вышел из охранного круга.
Вольф Кактусов, небезызвестный деятель
культуры, случайно проходивший в этот момент мимо, подпрыгнул от неожиданности.
Ему почудилось, что мальчик возник из ниоткуда. Кактусов остановился и стал
протирать очки, восстанавливая душевное равновесие.
«Спокойствие! Я его не заметил. Подумаешь,
мальчик! В этом возрасте все бегают так, будто у них между лопаток реактивный
моторчик!» – подумал Кактусов, начиная постепенно успокаиваться.
Он направлялся к вдове недавно почившего
художника Пряжкина под предлогом записи интервью о привычках покойного, на деле
же собираясь выпросить у размягченной горем дамы один-два наброска, которые
вскоре могли подняться в цене. Такой тип культурного стервятничества был Вольфу
Кактусову вовсе даже не чужд.
