— Верт, что за сказки! А почему бы этому дьяволу не смешаться с толпой тех, кто выскочил после долгой паузы в коридор? Это довольно просто. Никто ни за кем особо не наблюдает в такой момент.
— Я наблюдал, — скромно заметил Верт. — Никто из дверей в коридор не выскакивал.
Молчу, пытаюсь понять, что я только что услышала.
— Верт, вы пролетели полсотни ярдов по воздуху из вашего «Дельмонико», услышав треск дерева из соседнего отеля?
Он делает гримасу.
Верт не зря довольно спокойно реагировал на мои страхи по поводу того, что рано или поздно его переводческая деятельность будет обнаружена. Он действительно принял меры предосторожности. Он, оставаясь в «Дельмонико», снял себе комнату также и в «Пальме». Днем старался быть как можно более заметным в «Дельмонико», а ночью…
— Здешние обитатели имеют на все подобные загадки одну разгадку — женщина, — пояснил он. — И очень деликатны в таких случаях.
— И надолго бы этой вашей выдумки хватило, пока она не стала бы известной и тому, кому не надо?
— Я дал себе неделю. А дальше — отелей много. Можно их снимать по два и по три одновременно.
— Простите меня, Верт, если я коснусь деликатной темы…
— Деньги? Относительно спокойный сон стоит даже своих денег. В данном случае ваших, я пока работаю на остатки того, что вы мне выдали. Но ведь когда-то же Эшенден возникнет из небытия, а он никогда не подводил меня насчет денег.
Итак, произошло следующее. Верт не спал, точнее, только начал засыпать в пять утра («я выспался днем, а ночью мне потребовалось записать всякие посторонние, не имеющие отношения к нашим делам мысли» — о чем, хотела бы я знать?). К нормальным, пусть и легким по ночному времени шагам по скрипучим доскам пола привыкаешь. Но тут было что-то совсем необычное, и Верт мгновенно вскочил: кто-то не топал, а наоборот, шел неслышно, стелился по полу к его двери. Миновал ее и продолжил скольжение к дверям Фукумото.
— Минуту, вы что — сняли вторую комнату прямо напротив вашего японского друга? Зачем?
— Да вынужденно, Амалия, не хотелось первого этажа, а на втором была свободна лишь одна. Не совсем напротив, а наискосок. Фукумото — человек-хронометр, уже в десять вечера вы не увидите его среди людей, прочие его привычки мне тоже известны, в том числе по докладам ваших верных помощников. Ну я решил, что одну случайную встречу с ним в коридоре я могу себе позволить, что-то придумать на ходу, а дальше съезжаем и продолжаем изучать манильские отели сомнительных достоинств. Итак…
Итак, у Верта не было возможности не только спасти Фукумото, но даже задуматься, куда идет человек на мягких ногах: длилось все секунду-две. Тот очевидно знал, куда идет, не тратил времени на копание в замке — один мощный удар в дверь, второй, дальше два хлопка, а потом… Первые сонные голоса в комнатах. И только.
— Тут я позволил себе мужественно высунуть нос из двери, — сказал Верт, — и мгновенно его отдернул, потому что увидел моего друга Фукумото, в этом его японском халате, он, очевидно, шел от некоего помещения в конце коридора.
Ну да, это только у меня в «Манила-отеле» в номере ванна и вода в кранах, да еще горячая, а прочие места в этом городе, к сожалению… То есть Фукумото просто невероятно повезло.
А дальше Верт хорошо рассмотрел в щель всех, кто рискнул покинуть свои обиталища. Все выходили из своих дверей, и все не слишком одетые. «Без лица» и с улицы тут никого не было, все свои.
Человек без лица — это как? Мне, конечно, первым делом в голову пришел китаец Джефри в этой его сатанински-красной темной комнате, но тут у нас человек, вышибающий дверь одним ударом, да еще и — если верить тому самому «пролетарию», упомянутому Вертом, — умеющий сползать вниз по стене. Джефри просто не настолько молод.
— Это не местный вор. Это японец. В Токио я видел дешевые комиксы о таких людях, — подтвердил мои мысли Верт. — Лицо в маске поднимается по кладке стен средневековых замков. Прыгает и скачет, летает. Правда, никогда не слышал, чтобы они пользовались револьверами. Обычно это что-то более древнее. Даже историческое. Если верить комиксам.
— Маска — или сажа, — проговорила я. — Смывается в любой уличной колонке, да хоть на площади Маккинли в фонтане. Но стена — это надо просто проверить. Что-то мне говорит, что пролетарий во дворике — тот, что нами же туда и поставлен. Или, в данном случае, положен.
— А я пойду развращать местное юношество, — подошел к бамбуковой ширме Верт. — Дам один маленький урок. Я бы не ходил, все равно ведь явно эта история приближается к концу, вместе с моим профессорством, и пора будет перебираться в Шанхай, но переводы…
— Что — переводы?
— Да я же могу их получить сегодня! То есть уже наверняка! Те самые бумаги, что Фукумото писал и не выпускал из рук! Интересно, помогут ли они нам разобраться, кто его хотел убить? Я вернусь в отель уже через три часа и сразу же отправлюсь с переводами к вам.
— Да, а полиция?
— Глупый иностранец, говорящий на французском, когда сами полицейские и английского-то не знают? Ну, они доберутся до моих подозрительных двух комнат в двух соседних отелях. И что дальше, где доказательства того, что я вселился туда для того, чтобы застрелить японца? Мы поссорились с ним в университете? Амалия, вы поймите — оба отеля в точности как здешние жилые дома. Две широкие лестницы к галереям наверху. Кто угодно может сюда зайти, его и не заметят, особенно в пять утра. Так что полиция пока не страшна.
— Какой ужас, — сочувственно сказала мне Лола, закрывая за Вертом дверь. — Но ведь теперь все хорошо.
Да неужели, Лола? Вот теперь все не очень хорошо. Хотя это лучше, чем предыдущее — никакое и тянувшееся бесконечно.
Говорить с Хуаном при Лоле я уже не рискнула, ей необязательно знать, что он уже далеко не только мой кучер и курьер. Так что сейчас Хуан сидел на своем сиденье, повернувшись ко мне, и был довольно мрачен. Матильда щипала пыльные листья кустарника из-за забора.
— Сложно, — сообщил он мне. Я согласилась.
— Убийца правда сползал по стене?
— Видели. Очень странно.
— Видел тот человек, который спал во дворе…
— Да, мадам. Он наш. Теперь исчезнет. Все будут его искать, и только его. Это удобно. Будет следить другой человек. Не сводим глаз с японца.
И что толку? Вообще-то в происходящем нет никакой логики. Да, мы с Вертом боялись, что наша переводческая деятельность опасна для всех — студентов, Верта, в итоге и меня. Но стрелять в того, у кого эти документы воруют?
Кстати, после моего разговора с Айком я позвонила ему и запросила вдогон на всякий случай еще кое-что: кто из японцев приехал, кто уехал с прошлого октября. Просила особо посмотреть на их возраст. Айк вздохнул и согласился. Ну и что это мне даст?
Знала и уже пару дней обдумывала я и еще кое-что. Это было то, что я увидела в химическом хозяйстве Джефри.
