Даф услышала шипение. То, что ей удалось проникнуть в его
тайну, не прошло для существа незамеченным. Поняв, что не удержало
маскировочную форму, нечто перестало следить за ней. Даф увидела жуткую голову
пресмыкающегося из Тартара, которое в Эдеме было известно как «адский змей».
Змей свернулся в кольцо и зашипел, извергая на Даф цианистые испарения своего
дыхания. Возможно, в следующий миг Даф была бы уничтожена, не вцепись за
секунду до того Депресняк в морду чудовища. Змей прищурился, защищая мертвенные
глаза кожистыми пластинами.
Опомнившаяся Даф вскинула флейту и, мысленно благодаря
зануду Шмыгалку за то, что та сотни и тысячи раз заставляла ее повторять одно и
то же, встретила адского змея отпугивающей маголодией, предназначенной для
существ из Тартара, прорвавшихся в верхний мир. Тугие, настойчивые, неприятно
гармоничные для порождения хаоса звуки мешали змею приблизиться к ней. А тут
еще проклятый кот, пользуясь его неповоротливостью, пытался добраться до глаз.
Змей зашипел, исторг в Даф струю пламени, которую та не без
труда затушила встречной маголодией, и, неуклюже развернувшись в тесном дворе,
стал отступать к арке. Бугрился раскалившийся асфальт, вздувался пузырями. Даф
задыхалась. У нее едва хватило дыхания закончить защитную маголодию, которую
никак нельзя было оборвать. Магия не любит половинчатости и сразу теряет силу.
Адский змей, казалось, это понял, потому что быстро, продолжая держать глаза
прищуренными, оглянулся на Даф. Закончив-таки маголодию, та упала на колени и
судорожно закашлялась.
Оказавшись в арке, змей поспешно принял маскировочную форму.
Широкие пластины брони превратились в литые диски. Морда сузилась. Спина
отвердела в полированной черной крыше. Змей скользнул в арку, обдирая о камни
бока, почти принявшие очертания дверей лимузина, и уполз, оставив несколько
быстро испарившихся пятен зеленоватой слизи.
Даф с усилием встала. Ее шатало. Победа – хотя было ли это
победой, ведь она только отогнала хищника? – далась ей с невероятным трудом.
Дерево, которое оказалось в фокусе змеиного пламени, пылало как спичка. Даф
сделала шаг и поскользнулась. Оказалось, она наступила в песочницу, песок в
которой расплавился и запекся, как стекло.
Вернулся Депресняк. Кот был крайне доволен собой. От него пахло
серой и Тартаром. Даф взяла его на руки и осмотрела, нет ли ран. Ран не было.
Даф подняла голову. Окна были облеплены осмелевшими
лопухоидами. Где-то уже близко выла милицейская сирена. А тут еще на соседней
крыше замаячили две плоские фигуры, одна из которых в порыве неуемной
любознательности рухнула вниз, глухо шлепнулась физиономией об асфальт и,
хихикая, поползла к канализационному люку. Шустрые комиссионеры уже были тут
как тут. А вслед за ними наверняка прибудут и златокрылые.
– Сваливаем, Депресняк! – шепнула Даф, с трудом узнавая свой
севший голос.
Стараясь не наступать на расплавившийся асфальт, она
выбежала в арку. На улице не было никаких следов лимузина. Змей из Тартара
скрылся. Едва ли он был серьезно ранен – Даф знала, что лишь отпугнула его на
время. Теперь ее волновало другое: почему адский змей стал охотиться за ней?
Кто выпустил его из ворот Тартара во внешний мир? Кто натравил змея на нее?
Ведь сами по себе эти пресмыкающиеся не очень умны. И, наконец, являлось ли
целью того, кто послал змея, уничтожить Даф или цель была иной? В конце концов,
в прошлую их встречу змей не атаковал, а лишь выжидательно наблюдал.
Маленькое такое, но очень актуальное уточнение ценой в
жизнь.
* * *
Вечером на тесной московской кухне с буйствующими на окнах
фиалками Зозо Буслаева и ее непутевый братец Эдя пили чай с ореховым рулетом.
Эде было скучно, и он дразнил сестру.
– Как жизнь молодая? Новых принцев на дохлых осликах не
ожидается?
– Отстань, а то блюдцем кину! – огрызнулась Зозо.
– Да ладно тебе, ладно. Я только хотел спросить: как твое
вчерашнее свидание с тем типом с огуречной фамилией? – спросил Эдя.
– Да никак! – с раздражением сказала Зозо, болтая ложкой в
чае.
Эдя понимающе кивнул.
– Опять, значит, облом? Ходили хоть куда-нибудь?
– В ресторанчик один, – тоскливо произнесла Зозо.
– У-у-у! Как называется?
– Ресторанчик? «Мечта йога», – с некоторым усилием вспомнила
Зозо.
– А где он?
Зозо подробно пояснила. Ее братец задумался. Во всем, что
касалось московских кафе, ресторанов и клубов, он был осведомленнее любого
справочника.
– А, ну-ну… Это они недавно переименовались. А раньше были
«Экзотическая кухня». Я к ним заглядывал, когда работу искал. То еще местечко!
Кошку обдерут и продают как мясо дикобраза. В холодильниках все к чертовой
матери смерзлось – топором не разрубишь. Полы моют раз в год, но зато при этом
воды напустят столько, что все крысы тонут. А над банкетным столом морская
свинья в клетке свинячит, – вспомнил он.
– Все ты врешь. Не было там никакой морской свинки, –
обиженно сказала Зозо.
– Значит, слопали уже. Среди клиентов иногда настоящие психи
встречаются. У таких девиз: «Все, что вижу, все жру». Увидел морскую свинью –
подать мне ее под майонезом! Увидел попугая: хочу его крылышко, хоть ты тресни!
Я как-то одному богатому шизику лично меченосцев из аквариума вылавливал и на
сковородку, – отрубил Эдя, сделав в воздухе гильотинирующее движение ладонью.
– Ты что, больной?
– Я? Не-а, здоровый. Ну раз клиент просит и за каждую
аквариумную рыбку, как за осетра, готов заплатить – какие траблы? – хмыкнул
Эдя.
– Да, всякое бывает… У тебя-то самого как дела? – вздохнула
Зозо, грустно глядя в окно. На Зозо нашло вдруг томное, вечернее настроение.
– Лучше не бывает. Лето на дворе, а я в городе торчу, как
столб с часами, – бодро сказал Эдя. – Кстати, Зозо! Если будут звонить две
глупые тюленихи, скажи, что меня нет дома. Или – нет. Скажи, что ты моя жена,
хорошо? Если не поверят – скажи, что я вытоптал на газоне все цветы, плюнул в
телефонную будку, исцарапал ножом скамейку в парке и теперь скрываюсь от
милиции.
– А какие голоса у твоих тюлених?
– У одной бас. Это Нинель. А другая пискляво так строчит,
как на швейной машинке. Это Айседорка. Ты ее знаешь. Они меня совсем достали.
Ты запомнила?
– Ага, ладно, – согласилась Зозо, запихивая в рот последний
кусок рулета. – А Айседорка того… меня не уволит?
– Не-а. Она не сильно мстительная. Да и потом она, по-моему,
про тебя уже забыла, – легкомысленно сказал Эдя.
