Дискуссия продлилась еще немного, но было очевидно, что представитель «Lactagri» не ожидал столкнуться с таким знатоком. Так же как и директор завода, который выдвинул в защиту своих требований несколько неуверенных аргументов, касающихся неорганизованности производителей, задержек поставок и большой рассредоточенности ферм.
— Если бы не исчезло столько ферм, вы не жаловались бы на их удаленность друг от друга, — ответил Люсьен, которого вдохновило начало встречи. — Каждый раз, когда цена молока падает на пять или десять евроцентов, на самых слабых фермах можно ставить крест.
Повисла тишина. Префект принял сочувствующий вид. Заметив это, патроны «Lactagri» с негодованием посмотрели на него.
— Хорошо, — заговорил Петер Малигорн, переглянувшись со своим директором. — Я предлагаю заморозить наше решение снизить цены до конца года. Мы посмотрим, как поведут себя наши продукты на рынке, а затем, возможно, пересмотрим свою политику. Но не рассчитывайте, что мы возместим вам стоимость того молока, которое сегодня вы разлили на площади.
— Может быть, мы возьмем на себя эти расходы? — предложил префект, уверенный, что поступает правильно, тем самым получив новую порцию уничтожающих взглядов.
— Очень хорошо, — произнес Люсьен, потирая руки. — Мы сообщим эту отличную новость остальным.
Они уже собирались встать, но Грегуар даже не сдвинулся с места.
— Господа, я ценю ваше умение договариваться, но чего стоит соглашение, если оно официально не оформлено и не подписано?
— Вы нотариус? — с иронией спросил Петер Малигорн.
— Нет, я прагматик, — парировал Грегуар. — Данное слово стоит столько, сколько и человек, давший его.
— Вы намекаете на то, что… — с возмущением начал управляющий.
— Я абсолютно ни на что не намекаю. Я просто говорю, что настоящее соглашение должно накладывать обязанности на обе стороны. Наданный момент вы не несете никаких обязательств.
Префект ограничился кивком, но он об этом даже и не подумал. Директор завода позвал секретаря и попросил ее напечатать текст. Петер Малигорн продиктовал с десяток предложений. Казалось, его оскорбляет то, что он письменно должен признать замораживание цен, однако на него неотрывно смотрели несколько пар глаз, но главное — это глаза Грегуара, блестевшие как никогда.
Текст, который послужит потом основой статьи для прессы, был напечатан на фирменном бланке «Lactagri». Каждый мог читать и перечитывать его в свое удовольствие.
Эту победу семья Батай достойно отпраздновала на своей ферме. Открыв несколько бутылок хорошего старого вина, они делились трудностями жизни на земле и вспоминали предков, которые перевернулись бы в своих могилах, узнав, что сейчас происходит в мире.
В региональных новостях состоявшейся акции был посвящен целый сюжет. Показали длинную вереницу тракторов на дороге, а потом и на площади перед заводом «Lactagri». Репортеры сняли охранников и вооруженных жандармов, безжизненное тело фермера, появление которого на экране сопровождалось возмущенными криками. Были показаны все важные моменты: как прибыл префект, как Люсьен и Грегуар отправились на переговоры, как они давали интервью, покидая завод с соглашением в кармане. Эти последние кадры были встречены восторженными криками.
Только отец Батай задумчиво сидел в своем углу. Конечно, он гордился своими сыновьями, особенно Грегуаром, присутствие которого напоминало возвращение блудного сына. Но он не сомневался, что эти капиталисты найдут другой способ перекрыть кислород фермерам. И сегодняшняя победа, может быть, принесет еще много неприятностей и разочарований в будущем, тем более учитывая унижение Петера Малигорна.
У старого фермера был еще один повод для беспокойства. По секрету Грегуар рассказал ему, что едет в Италию довольно надолго, чтобы заняться изучением потенциала одной большой семейной агропромышленной группы.
— Она интересует тебя больше, чем мы? — не удержался от вопроса отец.
— Нет, папа, — ответил Грег. — Но это моя работа.
И отец семейства Батай почувствовал тревогу за сына, с которым ему вновь предстоит расстаться.
12
На следующее утро аэропорт Герэ утонул в непроглядном тумане, о котором во вчерашнем прогнозе погоды не было сказано ни слова.
Отец отвез Грегуара очень рано, потому что у старого крестьянина были срочные дела. И как только машина отца скрылась из виду, объявили о переносе парижского рейса.
Грегуар подошел к справочной и осведомился у девушки, на какое время перенесли восьмичасовой рейс.
— Это зависит от него, — сказала она, указывая на небо или, скорее, на туман, который, казалось, навечно поселился над взлетными полосами маленького аэропорта.
Грегуар решил позвонить на ферму, чтобы за ним приехали. Но потом передумал. Его вылет в Милан был уже назначен из Руасси, поэтому он предпочел остаться на месте, чтобы не пропустить свой рейс, когда туман наконец рассеется.
Он подошел к газетному киоску и купил газеты, в том числе и местную «La Montagne». Каково же было его удивление, когда на ее первой полосе он обнаружил свое фото, сделанное в тот момент, когда они с Люсьеном выходили из здания «Lactagri»! После вчерашнего эпизода в местных новостях он мог стать звездой Креза, как, например, актриса Натали Бэй, которая поселилась именно в этой провинции.
В статье о Грегуаре говорилось очень расплывчато, но именно ему ставилось в заслугу то, что дирекция молочного завода пошла на уступки фермерам.
Молодой человек был полностью поглощен чтением. Но вдруг он услышал:
— Бесполезно прятаться, я тебя узнала!
Он вздрогнул и опустил газету. Перед ним стояла очаровательная девушка и смотрела прямо в глаза.
— Вот это да! — воскликнул Грегуар. — Лала!
— Зови меня Летисия, — поправила его тридцатилетняя красавица, которая еще больше похорошела за все те годы, что они были вдали друг от друга.
— Лала, — повторил Грегуар, словно не услышав, что ему сказала бывшая возлюбленная, или услышав, но желая произносить имя, которое сразу же переносило его в детство и юность, в первые чувственные открытия. — Но что ты здесь делаешь?
— И ты спрашиваешь меня об этом? Это я должна спросить, что ты здесь делаешь? Ведь я у себя дома, а ты уехал от нас очень давно, — произнесла она со смехом.
— Ты шикарно выглядишь, — заметил Грегуар, обратив внимание на ее темно-синий костюм, который ей очень шел и по элегантности ничуть не уступал костюмам парижанок.
— Не издевайся, — сказала Летисия. — Это рабочая форма. Дома я ношу джинсы и старую майку.
Когда она произнесла эти слова, Грегуар на мгновение представил ее тело, но не то, которое скрывалось под костюмом сейчас, а другое, то, которое он узнал десять лет назад, когда молодая девушка в первый и единственный раз впустила его в свою комнату.
