Он прочел содержимое красной папки и из единственного лежащего в ней листка узнал, что у человека, сидевшего напротив — а именно его за два часа он должен был убедить продать свое казино, — было темное прошлое. Официально он был чист, ему никогда не предъявляли никаких обвинений. Но короткое досье, составленное в телеграфном стиле, указывало на его принадлежность к рэкету; в нем были названы имена, даты, цифры; материала для расследования хватило бы лет на двадцать. Но больше всего его поразило, несомненно, другое: в том, как было составлено столь уничтожающее досье, он не углядел характерных приемов, используемых воротилами преступного мира. Скорее, это была работа разведывательной службы, где он сам служил во время войны. Или ФБР.
В крайнем случае — очень крупного частного сыскного агентства, возглавляемого бывшими разведчиками.
Что же касается «покупателя» по имени Эндрю С.Коула, у Пулаского не было никакого сомнения: это подставное лицо, прикрывающее птицу высокого полета.
И только по поводу одного человека у него не возникало вопросов, он им просто не интересовался: это был высокий молодой парень в очках с металлической оправой (тот, что вручил ему красную папку). По крайней мере с ним все было ясно: мелкая сошка, подручный Абрамовича, судя по всему, с неба звезд не хватает.
Но конечный результат, сдобренный вполне приличным гонораром, в немалой степени помог Пуласкому вполне успокоиться. Сделка была совершена, и казино перешло в другие руки. Без осложнений. Оказавшись меж двух огней: угрозой вмешательства беспощадной Комиссии по азартным играм, с одной стороны, и федеральной полиции — с другой, лишившись вдруг поддержки профсоюзов (представленных Левином и профсоюзным лидером по имени Маджо), тот, кто до сего момента был владельцем упомянутого казино, сразу же уступил, как только, следуя инструкциям Абрамовича, Пулаский сунул ему под нос содержимое красной папки. Которое возымело свое действие. С зеленой папкой произошло то же самое. Пускать ее в ход пришлось филадельфийскому юристу по имени Ким Фойзи. Его отличительной чертой было то, что он сам считался первоклассным игроком, в частности в покер. А также мастером и любителем экзекуций — в переносном смысле, разумеется, — за игорным столом, когда игрок, -не рассчитав своих возможностей, позволяет себя уничтожить, Фойзи был не из тех, кого можно разжалобить, во всяком случае, в подобной сфере. «Проигравший должен платить. Или не играть».
Два с половиной месяца назад, в самом начале июля, к нему обратился один из его нью-йоркских коллег Филипп Ванденберг, они были знакомы еще по Гарварду. Фойзи не питал особых дружеских чувств к Ванденбергу, который отличался душевной теплотой не более, чем айсберг в ледниковый период, но ценил хватку бывшего однокашника. Фойзи оценил сначала его ставку, как сделал бы это при игре в покер. Прежде всего он обнаружил три главных козыря: опасность, которой чревато для Потенциального продавца неизбежное совместное расследование со стороны министерства финансов, ФБР и Комиссии по борьбе с наркотиками, которые в равной степени были убеждены, что деньги, заработанные на продаже наркотиков, «отмывались» в кассах соответствующих казино-отелей на улице Стрип; позицию профсоюзов, до последнего времени финансировавших деятельность казино, но, судя по всему, вдруг вознамерившихся отойти в сторону, ничем не рискуя, ибо они смогут заново вложить туда же свой капитал, но под видом компании, оказывающей инженерно-технические услуги и занимающейся различного рода поставками в сотрудничестве с фирмами, которые возглавляет, в частности, человек из клана Гошняков; и, наконец, цену покупки, вполне разумную для заведения такого размаха: восемь миллионов шестьсот шестьдесят пять тысяч долларов — твердая и окончательная цена.
Уже на месте, в Вегасе, в присутствии Потенциального продавца, даже не подозревавшего о том, что он что-то продает, Фойзи обнаружил, что в его колоде есть еще два козыря.
Скрытая, но вполне реальная угроза, ясно прозвучавшая из уст некоего Эби Левина (вместе с человеком по имени Крамер представляющего профсоюзы), упомянувшего о возможной забастовке служащих казино, которая вынудила бы его владельца закрыть двери заведения на несколько недель и поставила бы его на грань банкротства. Ведь руководство фирмы, лишившееся прибыли, тем не менее не могло прекратить выплату процентов по займам, выданным для закупок и совершенствования оборудования.
Зеленая папка…
В ней находились доказательства, или по меньшей мере веские улики, бесспорно подтверждающие махинации и странные банковские расчеты.
Этого было вполне достаточно, чтобы отхватить кусок. И превратить Потенциального покупателя Мариана Гошняка во вполне реального владельца.
Ким Фойзи явно был единственным человеком, у которого возникли кое-какие сомнения по поводу молодого человека в очках с металлической оправой.
Взглядом игрока в покер он прощупывал высокого молодого человека, не произносившего ни слова и все то время, что его рассматривали, прятавшего глаза за своими затемненными стеклами.
Молодой человек под именем Берковичи участвовал в переговорах и выступал в качестве советника Эби Левина. Но все время молчал. Именно он передал Фойзи зеленую папку. И у филадельфийца, чисто инстинктивно, возникло необъяснимое ощущение какого-то подвоха. Он поделился своими подозрениями с Ванденбергом, а тот, невозмутимо поведя бровями, ответил:
— Я не знаю никакого Берковичи.
— Он из группы Левина, но готов поклясться, это не просто какой-то его подручный. Он показался мне значительнее.
— Так спросите об этом самого Левина.
— Очень остроумно, — парировал Фойзи.
Реб Климрод взял на свое попечение пятерых детей Симона Гошняка (убитого Финнеганом в 1950 г.), и в первую очередь самого юного, Эрни. Он оплачивал его обучение и в конце концов сделал официальным хозяином фирмы «Яуа». Если у Реба Климрода и были друзья, то это Гошняки, всегда относившиеся к нему с безграничной преданностью, хотя они и не были в полном смысле слова Приближенными Короля, за исключением Эрни, разумеется.
Климрод никогда не забывал отблагодарить тех, кто хоть раз оказал ему услугу.
Мариан Гошняк в сделке с казино выступил в роли подставного лица Генри Чанса, Приближенного Короля в сфере игрового бизнеса. Так же как Энди Коул и Роджер Данн, участвующие в четвертой операции (белая папка). Они тоже объединились с Чансом.
Последняя из четырех папок, замеченных Диего Хаасом, была белого цвета.
Использующие ее два адвоката — Моузес Берн и Луи Бенетти — по сравнению с Куинном, Макгриди и Пуласким (они, разумеется, не знали о существовании других групп) имели одно преимущество: они были знакомы с посредником, пришедшим к ним два месяца назад с предложением заняться этим делом. Это был еврей румынского происхождения Бенни Берковичи.
Берн и Зенетти особенно легко согласились вступить в игру, так как, помимо Берковичи, знали и Эби Левина, которому два или три раза уже помогали в конфликтах, связанных с другими фирмами. Кстати, им было также известно, что Левин является частичным владельцем транспортных предприятий.
