Реб Климрод, открыв левой рукой оба вещевых мешка, показал обернутые в черную промасленную бумагу бруски в форме параллелепипедов, от которых тянулись провода.
— По пятнадцать килограммов тола в каждом, — объяснил Лазарус. — А то, что мальчик держит под мышкой, — это электровзрыватель под давлением. Обратите, пожалуйста, внимание, как тесно он прижимает правую руку к телу. Если он оторвет эту руку от тела, даже чихнув, то бах-ба-бах — все мы превратимся в теплоту и свет. Правда, я не могу гарантировать вам полное разрушение поста…
Реб Климрод с отрешенным взглядом заметил бесцветным голосом:
— Мы находимся в замкнутом пространстве. Мощность взрыва поэтому сильно возрастает..
— Точно, — весело подтвердил Лазарус, чей любимый ученик дал верный ответ. Но за стеклами очков без оправы его светло-голубые глаза сверкали безжалостным блеском, который не оставлял места никакому сомнению на счет той адской жестокости, что одолевала его.
— Короче, — продолжал он, — не будет безрассудством надеяться на сорок — пятьдесят трупов. Не спускай глаз с того типа в голубом галстуке, малыш. Он из C. I. D., уверен, — он меня узнал…
Лишь после этого Лазарус изложил англичанам план своих ближайших действий.
Тот же самый грузовик, что их доставил, увез обратно бойцов «Иргуна», потерявших на месте только двоих убитых; они проверили, нет ли у мертвецов каких-нибудь документов или личных вещей, дающих возможность быстро установить их личности. Грузовик поехал по дороге на Хайфу и, как было предусмотрено первоначальным планом операции, в пяти километрах северо-восточное соединился с группкой из трех человек — им поручили прикрывать отход, — они держали наготове канистры с бензином, который вылили бы на дорогу, создав в случае, преследования завесу огня.
Но их никто не преследовал.
Джеймс Парнелл смотрел, как расступилось оцепление парашютистов, пропустив грузовик, увозящий диверсионный отряд «Иргуна». Перед своим отъездом террористы — по мнению Парнелла, они были террористами — сожгли все документы, обнаруженные в кабинетах поста полиции. Но, по условиям сделки, не тронули оружие со склада. Он и этому был рад. А другие события ничем не могли его порадовать. Его с двумя представителями секретных служб и пятью другими людьми — все полицейские, ни одного солдата — сделал заложниками мнимый майор Коннорс и его Молодой спутник.
Ни на минуту Парнелл не усомнился, что взрывчатка была настоящая. По отношению к старшему, который так замечательно имитировал ирландский акцент, он с первой же секунды стал испытывать резкую антипатию и боязнь. Но другой, молодой высокий парень с удивительными глазами, некоторым образом вызывал у него большую тревогу: этот бездонный взгляд внушал Парнеллу страх.
Парнелл — впоследствии он стал журналистом, часто приезжал в Израиль — был вынужден влезть в кузов грузовика, лечь на пол, скрестив руки на затылке, подобно другим заложникам. Террорист в очках занял место рядом с шофером, держа в левой руке пластиковую бомбу Гаммон, а в правой — пистолет смит-вессон. С редкостной проницательностью он сам выбрал водителя, грузовика; гражданского полицейского — последнего из мужчин, способного замыслить и предпринять какой-либо отчаянный поступок.
Его юный, невозмутимый и бессловесный сообщник сидел в кузове, прижимая правую руку к туловищу, а левой сжимая автомат стен.
Парашютисты, как и в первый раз, по приказу своего командира, снова пропустили их. Грузовик удалялся довольно медленно. «Они хотят убедиться, что их не преследуют», — подумал Парнелл, который не видел ни зги. Они ехали в сторону Назарета. И у Парнелла снова появилась надежда: в нескольких километрах южнее находилась армейская застава. Однако через три-четыре минуты машина, сменив направление, свернула на проселочную дорогу, ехала по ней где-то с полчаса, потом остановилась.
Послышался голос человека в очках:
— Все выходят, кроме двух асов из C. I. D. и ирландца.
Снова двинулись в путь, бросив освобожденных людей посреди пустыни; Парнелл теперь сидел за рулем, а двое полицейских из секретных служб — в наручниках и со связанными ногами — лежали в кузове. Ехали целый час по почти непрозжей дороге.
Опять остановка. Парнелла привязали ремнем к переднему бамперу. Человек в очках подошел к кузову. Парнелл довольно прилично понимал иврит; он мог следить за бурным спором, который завязался между террористами: тот, что постарше, всячески хотел прикончить здесь же двух сотрудников C. I. D. «После них он пристрелит и меня. О, Боже, зачем я родился ирландцем?»
Над Галилеей занимался дождливый рассвет. В любой момент Парнелл ожидал услышать треск выстрелов. Но к нему приблизился высокий худой парень, склонился, чтобы расстегнуть ему наручники, и сказал удивительно мягким, спокойным голосом:
— Не пытайтесь, пожалуйста, ничего предпринимать. — Согласны? Иначе я не отвечаю за вашу жизнь.
— Согласен, — искренне, с необыкновенным облегчением ответил Парнелл. — Спасибо. Спасибо от всего сердца.
Серый постижимый взгляд скользнул по нему.
Они въехали в Акко в половине седьмого утра. В этот момент Парнелл был один в кабине грузовика. Минут за двадцать перед этим оба его противника встали позади кабины в кузове, попросив его (особенно молодой) необорачиваться и разбив зеркало, чтобы Парнелл не мог увидеть ничего у себя за спиной.
Вот почему, только подъезжая к площади Хан-эль-Ам-дан и завидев гостиницу с колоннадой — ее указали Парнеллу как конечный пункт, — он, успокоенный ничем не нарушаемой тишиной, замедлил ход и остановился.
И, естественно, в кузове не было никого, кроме двух полицейских, вне себя от ярости, но живых.
— 11 -
Реб Михаэль Климрод приехал в Каир в последние дни марта 1946 года. Один. Они с Лазарусом путешествовали раздельно, но снова встретились в египетской столице.
По мнению Яэля Байниша, самого достоверного и самого постоянного свидетеля этого периода жизни Короля, Реб Климрод, а главное, Лазарус значились среди тех террористов, за кем в Палестине британцы охотились усиленнее всего. Схватка в Ягуре этому во многом способствовала; у англичан, особенно у двух инспекторов Отдела уголовной полиции, времени было с лихвой, чтобы рассмотреть их лица, а высокий рост Климрода позволял довольно легко его опознать.
Нападение на полицейский пост в Ягуре было, однако, лишь эпизодом в значительно более широком наступлении, проводимом как «Иргуном», так и группой «Штерн». Общее наступление — руководимая Лазарусом операция являлась лишь его частью — началось 1 марта; были атакованы казармы в Хайфе, Реховоте, Пардес-Гане, а также пути сообщения в пригородах Иерусалима, Тель-Авива и Петах-Тиквы. Даже штаб Шестой воздушно-десантной дивизии в Иерусалиме взлетел на воздух.
Говоря о причинах, вынудивших Климрода и Лазаруса уехать в Каир (а потом в Европу), Яэль Байниш четко объясняет все, что касается второго: «Иргун», желавшая видеть себя строго военной, хотя и подпольной, организацией, ставила в упрек бывшему товарищу по оружию ирландцев из ИРА и североамериканских гангстеров его почти непреодолимую склонность к бессмысленной жестокости, которая в крайних случаях шла вразрез с поставленными политическими целями.
