Ди Оливейра входил в число таких посредников.
Неизвестно кем посланные курьеры доставили досье по шести адресам. На всех папках имелись хорошо знакомые Сеттиньязу надписи: «Строго секретно — Передать в собственные руки». Содержимое было везде одинаковым: три из тех фотографий, что Реб Климрод показывал Дэвиду Сеттиньязу, затем еще три, на которых глава гаримпейрос стоял рядом с ди Оливейрой. Несколько фотокопий документов подтверждало следующее: головорез работал на ди Оливейру в течение четырнадцати лет; двое врачей, проводивших «вакцинацию», получали от него деньги, а после этой операции он сам сажал их в самолет на Ла-Пас; авиабилеты были выданы агентством Белена и занесены на счет ди Оливейры; того же гаримпейрос ежегодно зачисляли на службу управляющим фазендой в штате Сан-Паулу, где его никто никогда не видел, хотя он получал непомерно высокое жалованье — двенадцать тысяч долларов в год или соответствующую сумму в бразильских купюрах; тот же ди Оливейра дважды на небольшом туристском самолете пролетал над районами резни и, долго кружа над ними, задавал своему подручному вопросы, касающиеся «операции», как он это называл («свидетельские показания пилота, записанные следователем из Белена, прилагаются»); ди Оливейра вел переписку с одной европейской компанией, штаб-квартира которой находилась в Швейцарии, и в одном из писем через четыре дня после резни бразилец писал: «Теперь путь свободен».
Первое требование о внесении дополнительного гарантийного депозита стало пятым этапом. Речь шла о двухстах пятидесяти тысячах долларов, востребованных нью-йоркским маклерским агентством. Подавленный тем, что с ведома С.С.О. фирмы Де Бирс его бесцеремонно исключили из крайне ограниченного контингента посредников в торговле алмазами, ди Оливейра воспринял этот новый удар как полную катастрофу. Масейю пришлось долго уговаривать своего клиента, пока тот не согласился в течение нескольких часов распродать по дешевке часть своего недвижимого имущества, чтобы собрать нужную сумму.
Первое требование о выплатах поступило 14 ноября 1969 года, второе — на десять процентов, то есть сто тысяч долларов — 24 числа того же месяца. Третье — в канун Рождества, четвертое — об очередной выплате двадцати пяти процентов — 19 января 1970 года. Все деньги, хранившиеся на Багамах, были изъяты для этой цели, а Масейю уговаривал: «Жоан, вы либо заплатите, либо совсем разоритесь, потеряв все, что вложили до сих пор. Наверное, вы допустили какую-то оплошность, иначе откуда бы нью-йоркским маклерам знать, что у вас есть недвижимость на американской территории? Но что ни говори, я и сам не в лучшем положении. Если бы не дядюшка из Манауса, который готов мне помогать, я бы давно лопнул. Но v же виден свет в конце туннеля, мы выпутаемся; Несим Шахадзе — настоящий дьявол, он нарочно сбивает курс, чтобы скупить побольше акций. Надо только продержаться какое-то время, несмотря ни на что, мы выиграем…
Между тем гонконгское финансовое представительство в лице китайского миллиардера по имени Хань распродало все имеющиеся у них акции «Интернешнл электрик». Европейская группа, возглавляемая французом по имени Субиз, сделала то же самое. Их примеру последовали крупные мексиканские держатели акций, объединившиеся вокруг Сантаны… P<> — Жоан, нужно держаться. Посмотрите, американская группа Ванденберга начинает покупать акции. Покупает по дешевой цене, но покупает. Они тоже верят в «Интернешнл электрик». Это лишь вопрос времени…
Пятый удар был нанесен 30 января, речь шла о тридцати процентах.
На шестой стадии вмешалась пресса. Газеты охотно воспроизвели на одной и той же полоски добродетельные заявления ди Оливейры по поводу его ухода из С.3.И., и результаты расследования, проведенного журналистами. Бразильские репортеры — а все агентства мира подхватили информацию — без особых комментариев опубликовали те же документы, что были адресованы фирме Де Бирс и ее коммерческому центру.
На седьмом этапе подключились международные юридические службы: обстоятельства сложились так, что заботу обо всех индейцах, избежавших резни, взяла на себя американская организация, возглавляемая бывшим профессором Гарварда Джорджем Таррасом. Несмотря на медицинскую помощь, оказанную несчастным, многие из которых умерли от ужасных ран. Эвакуировавшие их санитарные самолеты садились не только в Бразилии, но и в других странах, в частности в Соединенных Штатах, смерти, зарегистрированные вне Бразилии и свидетельствующие, что на бразильской земле происходит планомерное истребление индейцев, подтвердили, что Жоан Гомещ ди Оливейра — убийца и по законам международного права подлежит суду за «преступления против человечества». У него отобрали паспорт до завершения следствия.
Но необходимости в этом уже не было. Всего за несколько дней он приобрел почти такую же «славу», как Менгеле. И если бы и был еще платежеспособным, то даже шофер такси отказался бы везти его.
Восьмой, и последний, этап больше всего ужаснул Дэвида Сеттиньяза беспощадной и холодной жестокостью.
Первые индейцы появились в апреле 1970 года. Сначала их было не более двадцати; они ничего не делали, только неподвижно и молча стояли перед Домом ди Андради, племянника ди Оливейры, приютившего его. Ди Андради тоже потерял все деньги, которые одолжил дяде для его неудавшихся спекуляций. Индейцы дежурили здесь день и ночь, сменяя друг друга, но не покидая своего необычного поста.
Постепенно их становилось все больше. Вскоре собралось уже человек сто; дважды полиция пыталась разогнать их, но индейцы покорно позволяли себя арестовывать и шли в тюрьму. Однако на их место приходили другие. И всякий раз, когда ди Оливейра пытался сбить их со своего следа, вплоть до того, что однажды уехал в южную деревню под Куритибой, что в тысяче километров от Рио, часть из них последовала за ним, видимо, располагая для этого необходимыми средствами.
Ди Оливейра пустил себе в рот пулю одиннадцатимиллиметрового калибра.
Только тогда индейцы ушли.
— 44 -
1969 год был особенно знаменателен для Сеттиньяза. Наконец-то он понял, что создает Реб в бассейне Амазонки. Ему и так нелегко было прийти в себя от изумления при виде грандиозных преобразований. Но больше всего он был потрясен тем, что Реб сумел так организовать и осуществить свой проект, что он, Сеттиньяз, знавший почти все о нем, даже не заподозрил о существовании этого поля деятельности Климрода.
Реб без чьей-либо помощи приобрел здесь земле в частную собственность, и никто не забил тревогу, ни один член правительств заинтересованных стран ни разу не заявил протеста. Сеттиньяз не был наивным человеком; он догадывался, что должностные преступления, конечно, сыграли свою роль. Но только этим все не объяснишь. «Я создаю новую страну», — сказал Реб. Жоржи Сократес начал покупать для Климрода земли с 1954 года, во, утверждал он, Эмерсон Коэлью делал это и раньше. К тему времени было куплено уже 700 000 гектаров земли.
Документы, хранящиеся у Сеттиньяза, подтверждают, что первые приобретения амазонских земель были сделаны Климродом в 1950 году, то есть в то время, когда Климрод вышел из леса, чтобы отправиться в Соединенные Штаты. Самые первые сделки заключал Убалду Роша, а деньги были заработаны на продаже алмазов. Но Убалду Роша молчит. И если умение молчать всегда считались главной чертой Приближенных Короля, то Роша, метис из Моры, в этой области побил все рекорды.
