Дверь хлопнула о косяк, я осталась в подъезде одна. Значит,
Петлякова уехала зализывать раны к маме. А где же тогда Эрик? Дома его нет, в
больницу Лаврентьев, по словам Арины, заглядывал лишь один раз, да и то на
несколько минут. Он, видите ли, боялся заразы. Хотя, согласитесь, это полнейший
идиотизм. Разве можно подцепить инфекцию от человека, который находится в коме?
Арина не отходит от матери и чувствует себя нормально, полна бодрости, не спит
ночами, ловит каждый вздох Нины. Хотя, наверное, Арину держит на плаву желание
спасти мать.
Я вышла во двор и еще раз окинула взглядом дом. Блочная
пятиэтажка из первой серии, балконы застеклены самым экзотическим образом –
видно, что люди не вызывали профессионалов, а сами, как умели, оборудовали
«лоджии». Из-за разномастных рам фасад здания смотрелся весьма уродливо. Я
очень хорошо знаю, какие в подобном «эдеме» квартиры. Одно время сама обитала в
такой: прихожей нет, войдя внутрь, моментально видишь дверь в совмещенный
санузел, делаешь один шаг и оказываешся между комнатой и пятиметровой кухней.
Далее возможны варианты в зависимости от количества комнат, но даже в трешке
так называемые места общего пользования страшно тесные. (У моей подруги Оксаны
на старой квартире в ванной не уместилась раковина, а на кухне с трудом
усаживалось два некрупных человека. Зато сейчас, в Куркине, у нее шикарные
хоромы.) Хорошо, что пятиэтажки начали разбирать, человеку трудно жить, не имея
достаточного личного пространства.
Я села за руль. Неужели Эрик полюбил Аллу? Профессор решил
променять просторный дом в Киряевке, сытую обеспеченную жизнь на съемную однушку,
где даже в туалете из-за плохой звукоизоляции трудно остаться в одиночестве?
Если так, то я абсолютно не знаю Эрика!
Резкий звонок мобильного заставил меня вздрогнуть.
– Кто это? – выпалила я в трубку.
– Даша, – трагически зашептал Дениска, – ты меня слышишь?
– Да, – отчего-то тоже понизив голос, ответила я. – Что
случилось? Ты заболел?
– Здоров как бык, – заверил сын Оксаны. – Скажи, тайник в
полу бывает?
– Конечно, – подтвердила я, приходя в еще большее изумление.
– Люди часто прячут что-нибудь под паркетом.
– Надо поднять деревяшки?
– Скорей всего да.
– Наступить на паркетину, и она подскочит?
– Возможно, – совершенно не понимая, с какой стати Дениска
завел идиотскую беседу, согласилась я.
– А там будет коробка?
– Если спрятан клад, то наверное.
– На винтах! И чаще всего в спальне хозяйки?
– Деня! Что происходит? Ты случайно не пьян?
Дениска не отреагировал на мое замечание, а продолжал
бубнить свое:
– Надо взять отвертку и открутить: Понял! Тсс, никому:
Приеду и сделаю. Послезавтра. Да, непременно!
В ухо полетели частые гудки. Насчет выпивки я спросила
абсолютно зря, знаю, что Дениска практически не употребляет алкоголь. Может, он
надышался в своей ветеринарной клинике ядовитыми испарениями от больной морской
свинки? Надо срочно соединиться с Машкой, она всегда знает, что приключилось с
Денисом.
Но позвонить девочке не удалось – сотовый снова заголосил, и
на сей раз меня искала Майя Водкина.
– Даша, если хочешь знать правду, приезжай в больницу, –
тихо сказала она, почему-то обращаясь ко мне как к старой знакомой.
– Куда? – переспросила я.
– Я устроила Ларису в хорошее место, – печально сообщила
Майя, – надеюсь, тут старухе помогут, хотя пока ей лучше не становится.
– Ты ведешь речь о Матренкиной? – осенило меня.
– Правильно, – подтвердила Майя. – Тайна чужая, но теперь… я
думаю… Короче, приезжай. В Киряевке творится нечто очень странное. Если бы я
верила в мистику, то… Записывай адрес:
Мигом забыв про дурацкое поведение Дениски, я развернулась и
поторопилась в сторону Садового кольца.
Майя стояла у входа в клинику.
– Тут есть кафе, – указала она рукой в сторону серого дома,
громоздившегося неподалеку от больницы, – пошли. У меня здесь в отделении
реанимации близкая подруга работает, иногда мы с ней в этой ресторации ужинаем.
Тихое место, о нем лишь свои знают.
Я молча последовала за Майей. Не произнося ни слова,
устроилась за столиком и в упор уставилась на Водкину.
– Лариса мне позвонила: – завела рассказ Майя. – Ты ее
напугала сообщением про библиотеку.
– Матренкина отличная актриса! – сорвалась я. – Глазом не
моргнула во время нашей беседы!
– У Ларисы выучка, – кивнула Майя. – И страх! С детства
вбили, она до сих пор дрожит.
– Кого же она боится?
– Советской власти.
Я заморгала, потом засмеялась.
– Оригинально! Будь на дворе тридцатые годы двадцатого века,
я могла бы в это поверить. Позволь тебе напомнить: коммунистический режим
окончательно пал в начале девяностых годов, мы живем в двадцать первом веке,
при президенте и демократии.
Водкина вынула сигареты.
– Меня не надо убеждать. Я Ларисе точь-в-точь те же слова
повторяла. Но она, очень умная женщина, в ответ твердила: «Все может
вернуться». Одно время я советовала ей в Москву перебраться, давила на логику.
В Киряевке Матренкину знают, а в большом городе легко затеряться. Сельская
недвижимость в цене, опять же часть библиотеки можно продать, купить квартиру в
столице и жить спокойно. Но Лариса отказалась, категорично заявила: «В Киряевке
родные могилы. Как за ними ухаживать? Если я ослабну, не добраться будет на
кладбище, а от деревни туда два шага, я и в бреду доползу. Папа Панкрат пока не
отмолен».
– Панкрат? Разве отчество Ларисы Панкратовна?
Майя глубоко вздохнула.
– По паспорту она Лариса Ивановна Матренкина. А на самом
деле Лариса Панкратовна Варваркина.
Глава 30
Я поперхнулась чаем, который пару минут назад принесла
официантка.
– Лариса дочь Панкрата Варваркина?
– Да.
– Не может быть!
– Почему?
– Старуха родилась в тысяча девятьсот тридцать втором, я
отлично запомнила дату. Матренкина мне сама сказала!
– И что? – удивилась Майя.
