Арина протяжно вздохнула.
– Мы всей семьей посещаем один салон, причем уже давно. И
хоть отец шифровался, да прокололся. Косметолог Мила мне сказала. Осторожно так
намекнула, она очень деликатный человек. Стала мне массаж делать и говорит:
– Ариночка, у тебя кожа хорошая, а вот наша Петлякова
мучается, чуть понервничает, сразу морда цветет. Злая она девка, корыстная,
себе на уме, вот и гниет. Кстати, Алле процедура на аппарате помогает, вон он
стоит. Новая техника, всем хороша, да только курс очень дорого стоит. Я
вздрагиваю, когда клиентам цену озвучиваю, редко кому она по карману. Но у Алки
ухажер появился, женатый, профессор, из наших клиентов. Именно за его счет
Алкина морда и хорошеет, а я мучаюсь – знаю про адюльтер, но поделать ничего не
могу. И вмешиваться нельзя и молчать тяжело, очень уж у ученого жена и дочь
приятные люди.
– Весьма прозрачный намек, – согласилась я. – Думаешь, Эрик
сейчас у маникюрши?
– Где ж еще?
– Мама про Аллу точно не знала?
– Мы с ней эту тему не обсуждали. Но ей тоже могли в салоне
намекнуть.
– Скажи мне адрес парикмахерской, – попросила я. – Слушай, а
почему ты мне сразу про шашни Эрика не рассказала? Я же спрашивала, нет ли у
него связи на стороне.
– Не хотела отца позорить, – призналась Арина. – Видела,
конечно, что он маму не любит, но ведь редко кто сохраняет страсть после долгих
лет брака. Жили они, в принципе, неплохо, не одной же мамуле век коротать. Хоть
какой, а все же муж, общие воспоминания, и я их объединяю. Думала, выйду замуж,
рожу внука, мама институт продаст, деньги под проценты в банк положит и начнет
коляску катать. Мы с мужем рядом с ней будем, а папаша пусть продолжает писать
свою «великую» книгу. Чем не вариант?
– Здорово, – подтвердила я.
– Но не получилось, – тихо сказала Арина. – И почему мама в
тайник одна полезла? Да еще ночью. Зачем так опрометчиво книгу взяла? Ой, мне
надо ее повернуть. Все!
Из трубки понеслись гудки. Я села за руль и завела мотор.
Хорошо, что внимание Арины переключилось на больную мать, и мне не пришлось
сообщать ей свои размышления по поводу поступка Лаврентьевой.
Похоже, добрые девушки из салона сделали прозрачный намек и
самой Нине. Арина плохо знает маму. Та не захотела мириться с жизнью в гареме и
решила, продав книгу, бежать от семьи. Я хорошо помню, как подруга запальчиво
выкрикивала: «Надоело! Надоело! Ну их всех! Уеду в тихое место! Мечтаю жить
одна! В тишине и покое!»
Интересно, как бы отреагировала Нина, узнай она о планах
дочери в отношении внуков и продажи института? Боюсь, Арина была бы
разочарована поведением матери. Нина-то мечтала хоть конец жизни провести одна,
дочь она не собиралась селить рядом и не хотела быть нянькой для внуков. Но
Арине я об этом не стану рассказывать.
Семейство Лаврентьевых посещало самую обычную
парикмахерскую, без мраморных полов, кожаных кресел в холле и мальчиков с
серьгами на рецепшен.
– Вы записаны? – спросила тетка лет сорока, сидевшая за
стойкой.
– Маникюр сделать хочу, – заулыбалась я. – Мне посоветовали
ваш салон, подруга сюда ходит, Нина Лаврентьева.
– Нинуша? – обрадовалась администратор. – А мы тут гадаем,
куда они все подевались: Давно не заглядывали, Нина окраску волос пропустила.
Надеюсь, ничего не случилось?
– Нина приболела, – ответила я, – Арина ухаживает за мамой.
– Передавайте им привет от Зои, – расцвела женщина, – и
пожелание быстрейшего выздоровления. Ариночка очень любит мать. Такая девушка
замечательная! Да, Нина воспитала прекрасную дочь. Я с ней даже советовалась по
педагогическим вопросам. Моей Ленке пятнадцать, и девочка стала невыносимой. На
каждое замечание «нет» кричит. Ну да я заболталась… Ноготочки у нас свои? Или
гель?
– Собственные, но не в самом хорошем состоянии, – ответила
я.
– Поправим, – пообещала Зоя. – Вам повезло, Танечка
свободна, она суперспециалист.
– А Нина рекомендовала мне Аллу.
Зоя опустила голову, потом посмотрела из-под бровей:
– Кого?
– Петлякову, – лучезарно улыбнулась я.
– Ее нет.
– Обидно! Я приду завтра.
– Не утруждайтесь, – буркнула Зоя. – Она уволилась.
– Давно?
– Ну… меньше недели прошло.
– Точно Алла больше у вас не работает?
Зоя спросила.
– Вас как зовут?
– Даша.
– Ох, не за маникюром вы сюда пришли!
– Верно, – признала я.
Администратор откинулась в кресле.
– Вас Нина на разведку прислала?
– Вы о чем?
Зоя поманила меня пальцем.
– Идите сюда, в комнату отдыха.
Я последовала за ней. В небольшом квадратном помещении пил
за столом кофе крашеный блондин неопределенного возраста.
– Стасик, – окликнула его Зоя.
Мастер оторвал взгляд от чашки.
– Краска? Уже лечу!
– Подожди. Она от Лаврентьевой, – сообщила Зоя, кивнув в мою
сторону, – ее близкая подруга, звать Дашей, пришла на разведку. Объясни ей про
Петлякову!
Стасик встал.
– Хотите кофе?
– Спасибо, с удовольствием, – произнесла я заведомую
неправду (очень не люблю растворимые напитки, а любезный Стасик наслаждался
«амброзией» из гранул).
– Нина вам и правда подруга? – кокетливо спросил парикмахер,
ставя передо мной пол-литровую кружку, до краев наполненную напитком.
– Да, – кивнула я, – старинная, мы знакомы много лет, наши
дети ходили в один садик.
Стасик сел на стул.
– Нина у меня пять лет обслуживается, я знаю ее волосы, как
свои, – зачастил он. – Приятная дама, умная, веселая, хорошие чаевые дает, а
если опаздывает, всегда позвонит, предупредит.
– Золотая клиентка!
– Да, верно подмечено. И таких немного, – подчеркнул Стасик.
– В последний год я заметил неладное. Нет, Нина выглядела как обычно, всегда с
улыбкой на лице, но я видел – это маска, моя лучшая клиентка в депресняке
прямо-таки тонет.
