– Вообще говоря, зря я к этой Юлии поперся, – неожиданно сказал
Юрий. – Ей едва пять лет исполнилось, когда Андрон затеял убийство своей жены и
одновременно пиар-акцию для Леокадии. Интересно, сама-то Лёка знала, что в кафе
погибнут Люся и Зоя, или Андрон ей правды не сказал? Она соучастница или тоже в
некотором роде жертва?
– Думаю, твой вопрос останется без ответа, основные
участники событий мертвы.
– Меня интересовала только роль отца, – продолжал Коротков,
– и я узнал правду: Андрон впутал его, соблазнил деньгами, потом столкнул с
чердака, затем по непонятной причине ему понадобился конверт, и он его получил.
Но зачем он подсунул моей матери отравленные конфеты?
– Чтобы ее убить!
– А смысл?
– Наверное, Андрон боялся, что Вера Павловна внимательно
изучила конверт. Скорей всего, он мог стать ниточкой, ведущей к нему.
Юра кивнул:
– Я и сам так полагаю. Увы, возмездие запоздало, Андрон умер
до того, как я разобрался в ситуации, ушел на тот свет безнаказанным. Повторяю:
одно время я сомневался в его кончине, но теперь уверен – мерзавец мертв.
Вручив Короткову чек, я вышла на улицу и села в машину. В
голове проносились разные мысли. Хорошо, я теперь знаю о преступлении, которое
совершил Андрон пятнадцать лет назад, но это ни на шаг не приблизило меня к
раскрытию убийства Юлии и не объяснило, что делал в ее квартире Дегтярев!
Не успела я сосредоточиться на ситуации с Александром
Михайловичем, как ожил телефон. Судя по номеру, высветившемуся на дисплее, меня
искала Маша.
– Полковник… – зашептала она. – Ой, муся! Ну просто офигеть!
Тут такое!
Я похолодела.
– Что с Дегтяревым? Заболел? Его парализовало? Лишился не
только памяти, но и речи?
– Муся, ты чего? Наоборот, он слишком много разговаривает, –
зашипела Машка. – Мы сейчас в «Кастораме».
– А почему ты тихо говоришь? – удивилась я.
– Чтобы не услышали, – пояснила Маруся. – Умоляю, приезжай
сюда.
– Это необходимо?
– Ага. – Машкин голос почти совсем исчез. – Зайка с Кешей на
работе, Ирка уехала с Тасей к колдунам, Иван…
– Куда отправилась Ирка? – перебила я дочку.
– Ой, муся, – вздохнула Маня, – дурдом на выезде. Эта
Волкова хорошая тетка, конечно, милая и приветливая. Сегодня утром Хуч
извозился в земле, так она его вымыла. Ирке постоянно по хозяйству помогает.
Вот только у нее крыша протекла!
– Этого нам как раз и не хватало! – расстроилась я. – И
сильно течет? Мансарду залило?
– До подвала дошло, – хихикнула Маня.
Я огорчилась еще больше. Тот, кто имеет свой дом, хорошо
знает, какая это морока – протекающая кровля. Но через секунду я удивилась.
– Манюня, у нас же нет цокольного этажа.
– Муся, я говорю про Тасю, – развеселилась девочка, –
аллегорически. У Волковой того, тю-тю с мозгами. Она Ирку в какую-то церковь
возила… э… «Бессмертная душа»… И там…
– Пончики! – вырвалось у меня.
– Так ты знаешь! – обрадовалась девочка. – Ирка уже всем про
рецепт рассказала, кстати, он самый простой. В общем, сегодня они опять туда
подались, Ира снова с бабушкой захотела встретиться. Скажи, глупо?
– Ну да, – согласилась я. – Маловероятно, что старушка сама
явится на встречу.
– Тася слишком доверчива, – хмыкнула Маня, – верит всем и
хочет помочь. Только я из-за нее погибаю! Одна против всех! В «Кастораме» с
полковником, Андреем и Диной. Вот уж гидра! Мусечка, умоляю, приезжай, она
Александра Михайловича до обморока доведет.
– Кто? – не поняла я.
– Тут для ремонта есть все, – рассказывала Маня. – Красок –
ряды. Обоев – горы. И всякие прибабахи прикольные… Ой, они сюда идут, я стою в
сухих смесях, думала, здесь меня не найдут… Муся, немедленно приезжай!
Едва я вошла в строительный гипермаркет, как до слуха
долетел вопль Динки:
– Зеленый!
– Красный, – ответил полковник.
– С ума сошел! Цвет агрессии!
– От травянистого оттенка меня стошнит!
– А красный взбесит!
– Меня нет!
– Так в доме Тёме жить!
Я завернула за стеллажи и увидела Дегтярева, Динку и Андрея.
Троица, вспотевшая и всклокоченная, стояла возле унитазов.
– О чем спорите? – весело поинтересовалась я.
– Плитки тут миллион цветов, – мечтательно сказал полковник.
– Пытаемся определиться.
Я оглядела ряды с керамической плиткой. Да уж, бывший
советский человек теперь поставлен в тяжелые условия. Ну как мы раньше
покупали, вернее, доставали, необходимые вещи? Прибегали в магазин, находили
нужного продавца, подмигивали ему и шептали:
– Вы Сережа? Здрассти, я от Ады Марковны, тещи Владимира
Петровича, дяди Леонида Михайловича, крестного отца вашего стоматолога Исаака
Львовича. Мне очень нужна плитка, буду благодарна в необходимом размере.
Сергей внимательно изучал покупательницу, потом
снисходительно говорил:
– Ща пусто, причапывайте в четверг ровно к восьми утра.
За час до назначенного времени вы уже прыгали под дверью.
Сережа, как и положено важной персоне, опаздывал, появлялся лишь к полудню и
милостиво сообщал:
– Ехай завтра к семи к Ивану на склад, это в Балашихе.
Стоит ли упоминать, что вышеупомянутый Ваня был в отпуске и
приходилось вновь возвращаться к Сергею, который, закатив глаза, заявлял:
– Ну заколебала! Лады, помогу. Иначе от тебя, похоже, не
избавиться. Есть наша и польская. Какую берешь?
– Польскую, – не веря собственному счастью, восклицали вы.
– Договорились, – кивал Сережа, – давай тугрики.
Получив сумму, парень исчезал, возвращался он через пару
часов и давал вам грязную бумажку, нечто вроде чека.
Далее начиналось самое интересное. Вам надлежало ночью
явиться к закрытому магазину. Ясное дело, к главному входу нельзя приближаться,
путь лежал к маленькой дверке на заднем дворе. Постучав в нее и услышав вопрос:
«Кто там?» – вы быстро отвечали: «Плитка от Сергея».
