– Все равно, – небрежно махнула рукой дама, – в зале только
лишь две сотрудницы: Анна Иосифовна Кранц и я, Елена Георгиевна Мухина. Более
никого нет.
Я растерялась.
– Но мне сказали, что Юля…
– Неправда, – отрезала Мухина, – мы с Анной Иосифовной здесь
больше тридцати пяти лет работаем. Уж поверьте, память у меня отличная. Да и
как она может быть другой у женщины, которой едва перевалило за сорок?
Я деликатно отвела глаза в сторону. Если госпоже Мухиной «едва
перевалило за сорок» и она, судя по только что сделанному ею же заявлению,
«здесь больше тридцати пяти лет», то в каком возрасте она нанялась на службу?
– Да, – торжественно продолжала Елена Георгиевна, – тут
изредка появлялись пришлые люди вроде Леокадии Бланк, но они долго не
задерживались, потому что не привыкли хорошо трудиться. Мы с Анной Иосифовной…
– Юлия Моргалова падчерица Бланк, – перебила я
библиотекаршу. – Неужели она никогда не рассказывала вам о воспитаннице? Думаю,
Юля здесь бывала.
– А в чем, собственно говоря, дело? – покраснела Мухина.
– Девушка на днях скончалась.
– Спаси господи, – перекрестилась дама. – Нынешняя молодежь
ужасна, сплошь наркоманы. Позавчера приходила новенькая лаборантка, ее Петр
Семенович за литературой прислал. Не поверите, в чем она явилась! В
непотребных, рваных штанах, которым место на помойке! Ничего удивительного в
ваших словах нет. Если постоянно пить водку, до зрелых лет не доживешь!
– Юлия была алкоголичкой? – усомнилась я.
– Я уже говорила: впервые слышу об этой девице.
– Но вы сейчас…
– Это вы сейчас заявили о кончине Моргуновой, – перебила
меня библиотекарша. – По какой еще причине молодая женщина ушла в мир иной?
Стопроцентно она наркоманка и пьяница.
Железная логика! Наверное, Елена Георгиевна никогда не
слышала об автокатастрофах, болезнях и убийствах.
– Вы отвлекаете меня от работы, – снова начала злиться дама,
– я должна выдавать книги, а не обсуждать всякие глупости.
– Юлия умерла.
– Уже слышала.
– Девушка жила одна и…
– Ох, ясно! – замахала руками Мухина. – Нет у меня денег! И
я не обязана их отдавать! Ступайте в местком! Такими вопросами занимается
товарищ Никитина, ей и объясните, по какой причине НИИ должен разбазаривать
средства.
– А Никитина на работе?
Елена Георгиевна бросила взгляд на календарь.
– Будет в конце июля.
– Но сейчас июнь!
– И что? У нее отпуск. Как и у подавляющего большинства
наших сотрудников.
Я уставилась на Мухину. Вот здорово! Она решила, что я
пришла просить материальную помощь на похороны, и советует взять деньги у
сотрудницы, которая придет через месяц!
– До свидания, – царственно кивнула Мухина. – Вернее,
прощайте. Никакой необходимости в наших дальнейших встречах, слава господу,
нет.
– А вы хорошо знали Леокадию Бланк? – Я попыталась нарыть
хоть крошку информации.
– Эту отвратительную шарлатанку, гнусную обманщицу, гадкую
бабенку, чьим заявлениям ни в коем случае нельзя было верить? – раскипятилась
Елена Георгиевна. – Естественно, нет. Мы и пары слов друг с другом не сказали.
Я не Анна Иосифовна! В отличие от товарища Кранц, я правильно оцениваю человека
с первого взгляда! Очень сожалею, что приходилось здороваться с Леокадией, но
мы временно – подчеркиваю, временно! – являлись коллегами. А вот Анна Иосифовна
с Бланк дружбу завела. Ох уж эти национальные корни! Понимаете, они сблизились
на почве штруделя.
– Штруделя? – переспросила я.
Елена Георгиевна тряхнула головой, «хала» незамедлительно
принялась валиться набок.
– Это пирог с яблоками, – пояснила Мухина, водрузив башню на
место, – национальное фашистское блюдо.
– По-моему, штруделем в основном славится Австрия, –
проявила я образованность.
– О боже! – закатила глаза Елена Георгиевна. – Мне все
равно! Хоть бы они вместе манную кашу готовили. Не о том речь! Наивная Анна
Иосифовна Леокадию приголубила, и что получилось? Ничего хорошего!
– Они поссорились? Поэтому Леокадия уволилась?
Мухина оперлась о письменный стол и заявила:
– Не смею вас больше задерживать.
– Нельзя ли побеседовать с госпожой Кранц?
– Ее смена завтра.
– Скажите, пожалуйста, телефон Анны Иосифовны.
– Не имею на то полномочий.
– Понимаете, мне очень надо…
– До свидания, – отрезала Мухина, – прошу на выход. Если
хотите пообщаться с товарищем Кранц, можете прийти сюда завтра, к десяти утра.
В отличие от меня, ответственного и работящего человека, Анна Иосифовна не
стесняется болтать о пустяках во время службы.
Несолоно хлебавши я вышла на улицу и решила еще раз
поговорить с Полиной Жуковой. Почему медсестра соврала мне о месте работы Юли?
В библиотеке служила не девушка, а ее мачеха!
Скорей всего, Полина уже вернулась домой. Она после нашей
беседы как раз отправилась сдавать смену.
Мой расчет не оправдался – медсестра не открыла дверь
квартиры. Я пошаталась по двору, посидела на скамеечке и внезапно очень
захотела есть. Оглядевшись по сторонам, я увидела вывеску «Супермаркет» и
решила купить банан, пакетик сока, пачку печенья, на худой конец глазированный
сырок. Мой бедный желудок взбунтовался и нагло требовал еды. Решив, что Полина
никуда не денется (придет же она когда-нибудь домой), я пошла в сторону
продовольственного магазина.
Фрукты, выставленные на его прилавках, не вызвали желания их
съесть – яблоки выглядели ненатурально (слишком большие, яркие, агрессивно
блестящие), груши походили на елочные игрушки (у меня в детстве были такие, из
пластмассы), а бананы оказались зелеными. Я завернула к стеллажам с крекерами и
начала рассматривать разноцветные пачки. Какие лучше выбрать? С чесноком? Ой,
нет, от меня будет отвратительно пахнуть. Лучше съесть самые обычные,
желательно не очень соленые.
В этот момент зазвонил телефон.
– Ты где? – тихо поинтересовался полковник.
– Я скоро вернусь, – тоже почему-то понизив голос, ответила
я.
