Лейтенант Дитмар наклонился, хотел, видно, прощупать пульс, но вдруг отшатнулся.
– Что у него с лицом?!
Лицо – раздувшееся, почти черное от проступившего на коже синюшного отека, глаза вытаращены, словно в последние свои минуты профессор увидел перед собой что-то невообразимо жуткое.
– Его задушили, – Елистратов перевернул тело, не заботясь о нуждах экспертов. – Освободи ему горло, это же удавкой, чертовой струной поработали, я должен увидеть странгуляционную борозду!
На пару с Дитмаром они расстегнули ворот серой в мелкую клетку «оксфордской» рубашки профессора.
– Чисто, никаких следов странгуляционной борозды, – Дитмар раздвинул ворот.
– Не может быть… Да, точно, нет. И кровоподтеков на шее, следов пальцев тоже не вижу.
– Это не удушение, – Дитмар обыскал карманы пиджака Гайкина. – Тогда от чего же он умер? Ни крови, ни ран. Вот его ингалятор, а это карта… магнитная карта от хранилища.
Оперативники вызвали в музей бригаду экспертов-криминалистов.
– Проверь зал, – приказал Дитмару Елистратов. – Ступайте с ним, – велел он Кате и Анфисе. – Вы там вчера допоздна сидели, посмотрите, все ли так, как было при вас вчера.
В этот момент раздался пронзительный крик: «Пустите меня! Пустите меня к нему!»
Менеджер Кристина Ольхова, рыдая, пыталась пробиться к телу, сотрудники музея, как могли, успокаивали ее.
Катя и Анфиса вместе с Дитмаром направились к хранилищу.
Коридоры, коридоры Нижнего царства.
Двери, двери Нижнего царства.
Лейтенант Дитмар подергал дверь зала – заперто, затем вставил магнитную карту – открыто.
Они вошли. На первый взгляд в хранилище после вчерашней долгой сверки экспонатов ничего не изменилось. Ящики – в том виде, как они оставили их после того, как Кристина и Олег Гайкин составили акт.
Однако…
– Смотрите, там, на столе под софитом! – воскликнула Анфиса.
– Вот черт… это что еще за дрянь?! – Голос Дитмара дрогнул.
На столе, на расстеленном льняном покрове – извлеченная из своего деревянного убежища-гроба мумия: голова кошки, тело ребенка.
– Это лот номер первый «Проклятой коллекции», – сказала Катя. – Видимо, с ним профессор работал перед смертью.
Глава 34
Звонок из Красногорска
– Признаков насильственной смерти на первый взгляд не обнаружено. Нет и никаких следов борьбы. Однако на естественную смерть это тоже мало похоже. Надо ждать, что покажет вскрытие.
Это Катя услышала от экспертов-криминалистов, работавших с телом Олега Гайкина на месте происшествия.
Хотя коридор сотрудники полиции очистили, освободив место для оперативной группы, музейщики все равно не торопились расходиться, покидать Нижнее царство.
Музей в этот раз в разгар дня посещений не закрыли, и обычная жизнь текла наверху в выставочных залах. В Верхнем царстве старались не подавать вида, что произошло ЧП.
А здесь, в Нижнем царстве, витали страх, растерянность, напряжение и еще что-то, о чем вслух не говорили.
Но думали.
Это Катя видела по их лицам.
По лицу Виктории Феофилактовны, ее Катя заметила среди сотрудников музея. Куратор словно сразу постарела на много, много, много лет и выглядела сейчас почти дряхлой.
– Такой молодой, выдающийся ученый, светлый ум.
Кто-то из женщин-сотрудниц говорил это вслух. Виктория Феофилактовна лишь крепче сжимала губы, не произнося ни слова.
– Он же астматик был хронический. Чего вы хотите? Приступ астмы. Внезапный. Вот вам и нет профессора.
– Коленька, может, оно и так, только… Знаете, как-то не по себе. Страшновато как-то. Может, заглянете вечерком, а?
– До вечера еще далеко.
Этот диалог в толпе – мужской баритон и хрипловатый от курения низкий женский голос, дрожавший то ли от волнения, то ли еще от чего, заставил Катю обернуться.
Николай Тригорский и Василиса Одоевцева стояли рядом. Прежде Катя никогда не видела их вместе. Только эта сплетня, сообщенная смотрительницей Шумяковой. Выходит, права она – служебный роман, однако…
Бросалось в глаза, насколько Василиса – накрашенная, в парике, худая, высокая в нелепом молодежном платье, старше отца Ангела Майка.
Николай Тригорский на нее не глядел. Он внимательно следил за полицейскими и экспертами, сновавшими по коридору.
– Отчего же он умер? – шепотом спросила Катю Анфиса. – Ваши, что, даже определить не могут?
– Надеются, что вскрытие что-то даст.
– У него вид, словно он самого дьявола увидел, – Анфиса мучилась от того, что тут нельзя фотографировать. – Ваши что угодно могут говорить, а я в «Проклятую коллекцию» теперь верю. Нет, не просто так ей название дали. Эта жуткая мумия у него на столе… Она у меня из головы теперь не идет. И вообще, когда гробницу Тутанхамона вскрыли, там ведь тоже все умерли. Да, конечно, вроде бы естественная смерть, но как-то сразу вдруг так много естественных смертей одна за другой… А у нас тут не естественные смерти – одну убили, а с профессором вообще не пойми что. Ты меня не слушаешь… Кого ты все ищешь?
Катя осматривала толпу.
– Если честно – Юсуфа, – сказала она. – Но его здесь нет. И этого парня, Ангела, тоже. Кристины тоже нет.
– Ее тетки в медпункт повели, я видела, – сказала Анфиса, – Шумякова и еще какие-то две пожилые. У Кристины истерика.
Тут у Кати пикнул мобильный – пришло SMS.
Сначала она даже не хотела доставать телефон, читать – не до сообщений сейчас. Однако что-то заставило ее SMS просмотреть.
Писал участковый Миронов.
Вчера или сегодня в музее ничего не случилось?
Катя показала мобильный Анфисе и тут же перезвонила Миронову.
– У нас тут сегодня человек умер, – сообщила она. – Признаков насильственный смерти вроде нет, но очень подозрительно все. Вова, а что там у вас?
– Ночью он приходил к приюту для животных у МКАД, – сказал Миронов. – А кто умер?
– Куратор отдела Востока Олег Гайкин, он брат Юдиной, которую убили.
– Это ритуал, – сказал участковый хрипло. – Неужели вы не видите, что это ритуал? Я только в одном ошибся – думал, что сначала, после того убийства, он с каким-то приютом решит снова разобраться. Массовое жертвоприношение животных, понимаете? Но он поменял все в ритуале местами – сначала убил. Вы почему ЕГО там не задержали?
– Пока нет оснований предполагать даже, что это убийство, какое может быть задержание, – Катя чувствовала, что ее бросает то в холод, то в жар. – Вова, а как вы его выследили?
