Зоя Андреевна заплакала, но Настя не стала ее утешать.
– Зачем ты мне врала? – сурово спросила она.
– Я никогда не лгу, – слабо засопротивлялась Зоя Андреевна.
Настя расхохоталась и убежала.
Таня замолчала и уставилась на меня.
– Дальше что? – спросила я.
Медведева сжалась в комок.
– Ничего. Настя в подробностях описала свою комнату в нашей
квартире: где, что и как стояло. Рассказала массу деталей, известных лишь
членам семьи. Представляешь, она, оказывается, будучи второклассницей, полезла
в мой шкаф, хотела надушиться. Я не разрешала ей брать ни косметику, ни
парфюмерию. Вовсе не из вредности или жадности, а из соображений здоровья, у
ребенка могла возникнуть аллергия и…
– Не оправдывайся, – остановила я Таню, – тысячи родных
матерей не подпускают детей к своим шкафам.
– Верно, – кивнула она, – мало ли что там обнаружить можно,
и Настя в тот день нашла нашу секс-игрушку, фаллоимитатор. Ну, понимаешь?
– Да, – усмехнулась я.
– Я в самый дальний угол прибамбас прятала, – покраснела
Таня, – за старое белье, укладывала в мешочек из розовой замши.
– Очень подходящая тара для искусственного члена, – не
выдержала я.
– Ну тебя, – отмахнулась Таня. – Настя, обнаружив мешочек,
ничего мне не сказала, она даже не поняла, что нашла. Но через пару дней к ней
пришла «продвинутая» подруга Лина, Настя показала ей странную штуку и спросила:
«Зачем это? Если мачеха прячет, значит, что-то очень нужное!» Лина захихикала и
просветила одноклассницу.
«Жуть! – закричала Настя, засовывая „игрушку“ на место. –
Какая гадость! Ты, Линка, врешь! Ну не могут люди ТАКИМ заниматься!»
Ни отцу, ни бабушке, ни мачехе Настя о фаллоимитаторе не
рассказала, но сейчас подробно описала давнюю находку.
– Она его точно видела, – сказала Таня, – мы же, как ты
догадываешься, о своих интимных привычках не трепались, откуда посторонней
девушке знать и про розовый мешок, и про «резинового друга»? А еще Настю
признал Бублик, ни на шаг от нее не отходит, лижет, лижет, лижет… Кот у нас с
чувством собственного достоинства, он около чужого даже не сядет. А уж чтобы
ласкаться! Да после пропажи Насти он никому так не навязывался!
– Ну и дела! – покачала я головой. – Бред какой-то!
Получается, что кто-то по непонятной причине лишил ребенка чувств, потом Настя
очнулась в городе на противоположном конце России, а около ее кровати сидела
Зоя, назвавшая девочку своей дочерью?
– Выходит, так, – согласилась Таня.
– Но в чем мотив преступления? – продолжала недоумевать я. –
Зачем было красть девочку, а потом переправлять ее невесть куда?
– Не знаю, – мрачно ответила Таня.
– И мне непонятно! Ладно бы, выкуп попросили! Но ведь десять
лет от Насти не было сведений! В голову приходит лишь одна версия!
– Какая? – оживилась Таня.
– Зоя Андреевна хотела ребенка и организовала похищение
Насти! Но только ничего глупее нельзя придумать. У Килькиной, если верить все
той же Насте, не было денег. Предположим, что Зоя Андреевна наскребла средств
на похищение, но за каким чертом ей десятилетняя девочка? Лучше украсть
пеленочного младенца, тот стопроцентно никому слова не скажет. Вся эта история
нелепа, нелогична и фантастична. А как восприняли ее Миша и Елена Сергеевна?
Таня открыла шкаф и схватила сигареты.
– Ты куришь? – изумилась я.
– Да, – подтвердила Медведева, – уже два дня. Мишка пришел в
телячий восторг! Как же! Доченька вернулась! Не ожидала я от него такой
наивности! Сначала он, правда, насторожился, а потом повел Настю в свой кабинет
для разговора.
– Тебя не пригласили?
– Нет, – зло ответила Таня, – Миша решил поговорить с девкой
о покойной жене, о Ларисе. Меня он якобы хотел уберечь от беседы, знает, как я
к его распрекрасной Ларочке отношусь! Не смотри на меня так. Я же никому слова
не сказала, ни одной подруге не пожаловалась, но ведь мы живем втроем! Портрет
Ларисы в гостиной на стене! Да и ее мамочка, Елена Сергеевна, постоянно рядом.
Как в гости придет, а, поверь, она сюда часто заруливает, мигом ныть начинает,
сладкий сироп льет: «Танечка, детонька! Ларисочка на небесах счастлива, смотрит
на тебя и думает: „Ах, какая замечательная женщина около МОЕГО мужа“».
Воображаешь, как приятно знать: за семьей бдит привидение! Сколько раз я
просила Мишу: «Окороти старуху! Дай ей по губам!» Но нет! Мне замечание
сделать, наорать на меня – это с дорогой душой, а вот бывшую тещу прижать – он
не может. Опустит глаза и зудит: «Не ревнуй, Танюша! Лариса умерла, она тебе не
соперница. У Елены Сергеевны в целом свете никого, кроме Насти и меня, нет. Ну
не гнать же ее вон! Она на пенсии с голоду сдохнет!»
Выпалив последнюю фразу, Таня задохнулась, схватила стакан,
налила в него воды прямо из-под крана, залпом выпила и продолжила:
– Я разве жадная? Охота ему эту жабу черной икрой кормить,
нехай жрет. Не в этом дело. Ну дай бывшей теще деньги на жизнь, купи ей хавки –
и хватит. Но ведь Елена Сергеевна у нас мать родная, мы ей поперек не вздыхаем!
Через день она тут бывает, со стонами про Ларису, в поликлинику ее наш шофер
катает, в театр и консерваторию Миша сопровождает. И кому он звонить кинулся,
когда эта самозванка приперлась? Угадай с трех раз?
– Елене Сергеевне, – пожала я плечами.
Татьяна постояла молча пару секунд, потом швырнула на пол
чашку, фонтан фарфоровых брызг взлетел в воздух.
– Моя любимая кружка, – зарыдала Медведева, садясь на
корточки, – разбилась!
Я бросилась к бару, моя покойная бабушка Фася всегда
говорила: «Лучшего средства от стресса, чем сладкий крепкий чай с коньяком,
нет. Успокаивает почище любых лекарств».
Напоив Таню волшебным средством, я усадила ее на диван и
прижала к себе.
– Прости, Дашута, – еле слышно выговорила она, – чего это
меня по кочкам понесло?
– Ты сильно перенервничала, – попыталась я ее утешить.
– У нас хорошая семья.
– Никто не сомневается в этом.
– Конечно, Елена Сергеевна порой меня раздражает!
– Пожилые люди частенько бывают докучливы, своих-то
родителей трудно вынести, а у тебя бывшая теща мужа! Не всякая жена согласится
постоянно иметь перед глазами напоминание о прошлой жизни супруга.
