– Ой, бедняжечка, – пожалела меня Ирка, – а у нас все
тип-топ. Света нет, холод наползает! Пришлось этой мымре в плед закутаться.
– Полковник ничего не заподозрил?
– Возмущался, закричал: «Ира! Что происходит?»
– А ты?
Домработница засмеялась.
– Сказала – ветер сильный дует, дерево повалил в Опушкове,
прямехонько на электропровода ствол угодил, надо ждать, пока починят!
– Про генератор он вспомнил?
– Конечно.
– Как ты объяснила, что он не работает?
– Так дуб же все линию повредил! И основную и местную,
генераторную!
Я усмехнулась, генератор стоит вплотную к особняку, от него
протянут под землей кабель, хорошо, что полковник совершенно технически
безграмотен и принял на веру на редкость глупые объяснения Ирки.
– Не волнуйтесь, Дарь Иванна, собак я к нам с Ванькой в домик
отвела, спят на кровати в тепле, – говорила домработница, – сама размахайку
нацепила, меховую, и валеночки. Полковнику чапки приволокла, дубленые, натянула
на него душегрейку мохеровую, а эти врачи пусть зубами щелкают!
– Скоро приедет Маня.
– Йес! – обрадовалась Ирка. – Ну я Марине не завидую! Вы в
пробке стойте спокойно!
Я положила трубку на сиденье и полезла за сигаретами. Ну
почему меня так раздражает затор? Мне ведь, если разобраться, спешить некуда!
Нет бы без волнения покурить, потрепаться с приятельницами, послушать, в конце
концов, радио! Ну почему то же время, проведенное в кафе, не напрягает меня?
Кстати, о харчевнях! Может, тут где-нибудь есть приятное
местечко?
Я принялась глазеть по сторонам, но по обе стороны шоссе
тянулся лес. Поток машин дрогнул и продвинулся на пару метров вперед, перед
глазами возник щит: «Свалка – 2 км. Сброс мусора запрещен. Штраф 10 000 руб.».
Я окончательно приуныла. Если думаете, что я сейчас
приближаюсь к столице, то ошиблись – как раз отдаляюсь от нее. Чтобы попасть в
Москву, мне надо проехать несколько километров в сторону области, развернуться
и лететь назад. Я никогда не нарушаю правила, а на выезде из Фолпина нет
правого поворота, вот я и подчинилась знаку со стрелкой. Похоже, что мне
придется тащиться до этой свалки, ближе разрыва в разметке нет.
Телефон вновь запрыгал на сиденье.
– Ты где? Можешь разговаривать? – деловито осведомился
Ванька.
– В дикой пробке стою, слушаю тебя внимательно.
– Зоя Андреевна носила в девичестве фамилию Фонарева.
Килькиной она стала, выйдя замуж за Ивана Петровича.
Я щелкнула языком. Облом! Рухнула очень привлекательная
версия. Мне по непонятной причине пришла в голову мысль: что, если Зоя
Андреевна Килькина и Елизавета Андреевна Ломейко – сестры? У них одинаковое
отчество, и, если признать родство теток, тогда становится понятно, каким
образом вдова вздорного военного оказалась в Фолпине. Ей нашептала про теплое
местечко Елизавета, служившая при Анне. Но, увы!
– Елизавета Андреевна, – мирно журчал Свиридов, – вышла
замуж за Богдана Ломейко.
– Эй, погоди, он ее сын!
– Ты не перебивай! Верно. Но и супруга звали Богданом, он
умер за пару недель до появления ребенка на свет, вот мать и назвала мальчика в
честь отца. Не очень положительный получился парень, у него полно приводов в
милицию по малолетке, мелочовка всякая. Один раз его поймали, когда он вскрывал
чужую машину, но в связи с нежным возрастом отпустили, еще он подозревался в
ограблении магазина, однако улик не нашлось. В семнадцать лет Богдан связался с
криминальным авторитетом по кличке Луза, шестерил при нем. Парню светила
колония, он бы точно за решетку угодил, но тут Елизавета Андреевна побежала в
военкомат и умолила взять сына в армию. Можно сказать, спасла его. Богдан
выучился на шофера, потом вышел на гражданку и вроде перебесился. В одном месте
водителем поработал, зарплата не устроила, в другом… наконец стал мусор возить,
там и пахал до смерти. Убили его десять лет назад. Дело повисло, похоже, наркоман
на него напал, на дозу не хватало, вот и тюкнул Ломейко по башке. Обычная
ситуация, тухлый висяк! Сколько их! Женат не был, правда, в деле есть протокол
допроса некоей Маргариты Шпынь, с ней Богдан незадолго до смерти крутил любовь.
Девица на трассе в кафе работала, там они и познакомились. Но Рита ничего
интересного не сообщила.
– Негусто!
– Верно, – согласился Иван, – хотя есть одна штучка, которая
тебя заинтересует!
– Вываливай скорей!
– Зоя Андреевна уехала из городка Бруск, богом забытого
местечка, в Фолпино, в Подмосковье. Повезло бабенке, думаю, ей сестрица
пособила.
– Какая сестрица? – подняла я уши.
– Ты чем слушаешь? – укорил Иван. – Елизавета Андреевна.
– Так она ей все же родственница! – возликовала я.
– Ну как с бабами тяжело, – вздохнул Свиридов, – сказал же!
Елизавета стала Ломейко после замужества, выскочила за Богдана Ломейко, тот
умер и…
– Слышала уже!
– Так чего еще надо?
– Почему ты решил, что Зоя и Елизавета сестры?
– По паспорту! Одна в девичестве Фонарева и вторая тоже!
Отец у них один Андрей Петрович и мать Анна Павловна.
– Ты мне не сообщил девичью фамилию Елизаветы! – возмутилась
я.
– Как бы не так! Елизавета Андреевна Фонарева! Плохо
слушала!
– Ты забыл самое главное!
– Я никогда не совершаю ошибок! – повысил голос Свиридов. –
И ничего не упускаю из виду.
Я протяжно вздохнула. Вам встречался на жизненном пути
мужчина, способный произнести фразу: «Извините, я не прав»? Мне вот ни разу.
Более того, если мои мужья попадали в глупое положение, то виноватой всегда
оказывалась я, потому что либо отвлекла его в ответственный момент, и тогда
супруг въезжал в дерево, либо не проверила, заведен ли будильник, и поэтому муж
проспал важное совещание, либо укатила, зараза такая, в командировку
зарабатывать деньги, бросила бедного мальчика без присмотра, и он просто
вынужден был привести на семейное ложе другую женщину. Исключительно из-за моей
черствости, душевной холодности и вредности он, страдая от принятого решения,
кинулся в объятия посторонней бабы.
– Вот опять заснула, – вознегодовал Иван, – потом начнешь
доказывать, что я идиот.
