– Я постараюсь вести себя тихо, – прошептал Дегтярев, – не
буду покидать спальню. А вы меня не отдавайте в психушку! Дашута, спроси, можно
ли дома лечиться? Вы меня запрете, на окна решетки приделаете.
Маня повертела пальцем у виска.
– Совсем, да?
– Я болен, – трагическим шепотом продолжал приятель.
– Ну ваще, – подпрыгнула Ирка, – почему вы нам не верите?
– Потому что вы врете, – мрачно ответил Дегтярев, – ой, вон
ползет!
– Где? – заорала я.
– На стене, – еле-еле выдавил из себя полковник.
– Это муха, – сказала Ирка, – вы че, и ее боитесь?
– Я опасаюсь самого себя, – хмуро заявил Дегтярев, –
уходите, спать хочу! Слабый очень! Видно, умирать скоро.
Мы вышли в холл.
– И чего делать? – спросила Ирка. – Вот вбил же дурь в
голову.
Хорошо, Ольги нет! Ее тоже переклинило. Все ходит и бубнит:
«Как же Нинка догадалась, что генеральный Любку не трогал? Ну, скажите, а?»
– Надо искать хорошего психотерапевта, – предложила я, – а
Петра Ильича с Мариной вон гнать.
– Точно, – обрадовалась Ирка, – он уже весь холодильник
сожрал!
– Может, насобирать в саду улиток и принести полковнику? –
не успокаивалась я. – Сказать, что детенышей поймали, скоро и мамашку
обнаружим!
– Какие в декабре улитки, – фыркнула Ирка, – разве что в
супермаркете купить!
– Уже фаршированных травой и маслом, – вздохнула я. – Вот
Дегтярев обрадуется, принесем поднос и заявим: «Дома их изловили и для тебя
приготовили». Точно поверит!
Ирка обиженно оттопырила нижнюю губу и засопела.
– Я лучше придумала, – подпрыгнула Маня, – надо найти в
Москве гигантскую улитку. Вера же говорила, что у нас в городе живет Ромео.
Муся, звони Рыбалко! Привезем этого слизня и ткнем Дегтяреву под нос.
Я схватилась за телефон. Увы, Вера не отвечала, пришлось
оставить сообщение на автоответчике.
Глава 19
Звонок раздался в половине двенадцатого ночи.
– Вера, – воскликнула я, – слава богу!
– Это Ваня, – ответил Свиридов, – обрати внимание на время!
Я готов излагать инфу не по срочному тарифу. Оцени мою порядочность, собрал и
сразу звякнул.
– Говори, – велела я.
– Сначала о Килькиных. Иван Петрович военный, служил в
разных местах. Мужика мотало по стране из гарнизона в гарнизон, он нигде не
задерживался из-за склочного характера, переезжал с одним чемоданом, никакого
добра не нажил, всю жизнь боролся со взятками, писал доносы на начальство,
которое использовало солдат в личных целях. Ей-богу, непонятно, почему его не
придушили! В какую часть ни переведется, везде тарарам устраивает. Жена его,
Зоя Андреевна, врач по образованию, работала в санчасти, на нее никто зуб не
держал, похоже, спокойная тетка, ни с кем не ссорилась, тихая, даже забитая.
Мужа боялась до одури, но, похоже, любила его. Говорят, именно она спасала
Ивана Петровича от расправы, бегала к начальству, в ноги падала, обещала, что
супруг заткнется. Просила: «Христа ради, отправьте нас в другое место». Вот
бедняга!
– А дети у них были?
– Целых трое.
– Да ну?
– Два мальчика, Петя и Саша.
– А девочка?
– Погоди, не спеши. Этой Зое Андреевне досталось по полной
программе. Сначала Петр утонул, пошел купаться, сиганул с обрыва, сломал шею.
Мальчику было семь лет.
– О господи!
– Да уж, не повезло, – согласился Ваня, – после трагедии
Килькины переехали в другое место, у них остался один сын, Саша. Но не прошло и
года, как он сгорел.
– Мамочка!
– Родители ушли, оставили парнишку одного, он модель
собирал, стал варить клей, ну и случился пожар. Дом деревянный, пока с
брандспойтом прикатили, головешки одни остались. Иван Петрович спокойно смерть
детей пережил, он все правдорубством увлекался, а Зоя Андреевна чуть с ума не
сошла, но потом родила девочку, Настю.
– Значит, у нее есть дочь!
– Стопроцентно. После смерти Ивана Петровича она уехала из
богом забытого гарнизона, устроилась медсестрой в психоневрологический интернат
около подмосковного городка Фолпино. Служащим там дают квартиры, работа
трудная, непрестижная, сотрудников не хватает, вот они и привлекают народ
жилплощадью. Все просто: ухаживаешь за больными, живешь в доме, уволилась –
сдай ключи.
– Подожди, но Килькина жила в Москве!
– Ага, – засмеялся Ваня, – тут такое дело! Одна из
инвалидов, Карина Анатольевна Авдеева, подарила Зое Андреевне свою «двушку».
– Подарила?
– Именно так.
– Квартиру?
– Да.
– Отдала даром?
Ваня хмыкнул.
– Уж не знаю, как дело было, но оформлен именно акт дарения,
к бумаге не прицепиться, соблюдены все формальности. Авдеева совершеннолетняя,
ей двадцать два года.
– Сколько?!
– Двадцать два.
– Каким образом девушка очутилась в интернате?
– Охохонюшки, – завздыхал Свиридов, – она инвалид детства,
колясочница. Пока была мать жива, Нина Авдеева, за девочкой присматривали, а
после ее смерти ребенка сдали в интернат.
– Для взрослых?
– Ну да. Детей держат вместе с немощными стариками.
– Право, странно. Инвалид дарит квартиру медсестре!
– Но это случилось. Зоя Андреевна с Настей перебрались на
новое местожительство. Девушка учится в институте, характеризуется хорошо,
правда, ни с кем не дружит, замкнута, малоразговорчива. Зоя Андреевна ездила в
Фолпино на работу. Все.
– Все?
– А что ты еще хотела?
– Ну… не знаю. Мне не нравится история с квартирой. А что
говорят криминалисты о смерти Килькиной?
– Она покончила с собой. Никаких сомнений нет. Тут все
чисто.
– А почему Килькина решила лишить себя жизни?
– Понятия не имею.
