Не теряя ни минуты, я заняла нужную позицию и стала незримой
свидетельницей диалога толстяка с психиатром.
– Доктор, я схожу с ума, – заявил полковник.
– Кто может определить грань между нормой и безумием! Если
вдуматься, то поймешь: все человечество психически нестабильно, – философски
заявил врач.
– У меня глюки, – продолжал Дегтярев.
– Мыши, зеленые человечки? – заинтересовался Петр Ильич.
– Подушка, – коротко ответил полковник.
– Кто? – изумился психиатр. – Это которая под голову?
– Нет, треугольная, коричневая, ползает по комнате. Вчера
была одна.
– А сегодня?
– Их стало много, но остальные маленькие, крохотные, словно
инопланетяне из фильма «Кошмар планеты Ру».
– Значит, сначала была одна, а затем она раздробилась?
– Нет, – занервничал толстяк, – крупная осталась, и, похоже,
она им мать. Лежу себе тихо, читаю и вижу, вползает из коридора, звук издает –
чавк, чавк, чавк!
– Чмок, чмок, чмок, – ожил врач.
– Нет! Чавк, чавк, чавк!
– Ладно, не волнуйтесь, – с ангельским терпением повторил
Петр Ильич.
– Не верите мне?
– Что вы! – заегозил психиатр. – Обычное дело, входит
подушка и говорит: «Чмак, чмак». Сто раз подобное видел, они и ко мне являются.
Чмак, чмак!
– Чавк!!! Чавк!!! – заорал Дегтярев.
– Мариночка, дай микстурку! Да не больному, смажешь
клиническую картину, а мне, – распорядился Петр Ильич. – Значит, чавк, чавк! А
дальше?
– И тут они к ней ринулись! Со всех сторон!
– Кто?
– Подушата! Мелкие, я плохо без очков вижу, – признался
Дегтярев, – со всех лап понеслись!
Я поудачнее уместилась в кресле, интересно, где у улитки
лапы!
– Она им мать, – бубнил толстяк, – они ей дети!
– О! – воскликнул Петр Ильич. – Вот и репа!
– Вы о чем? – осекся приятель.
– В смысле корень. Репа – корешок. Понятно?
– Вообще ничего! Доктор, я псих?
– Ну что вы, голубчик! Просто вы попали в трансцендентальную
яму транспораженного измененного сознания.
[7] Как проходили ваши роды?
– Мои роды? – забеспокоился приятель.
– Да, да!
– Но я никого не рожал! – заголосил ополоумевший Дегтярев.
– Конечно, конечно, спрашиваю по-другому: как вы родились на
свет?
– Ну… как все.
– Естественным путем?
– А можно вылезти через нос? – обозлился полковник. – Или
через ухо?
– Дружочек! Ваша агрессия говорит о глубоко запрятанном
комплексе материнского отторжения вкупе с обострением эдиповой шишки. Родить
можно и посредством кесарева сечения.
– Я не в курсе деталей.
– Мама не говорила о родах?
– Нет!
– Никогда?
– Нет!!
– Или вы отторгали информацию?
– Нет!
– Хм! Ясно! Потеря эмоциональной связи, отсюда и навязчивые
видения. Эллипсовидное сознание, искривленное наподобие дуги Вольта, сильно
затрудняет протекание чистой психики по каналам, вследствие этого…
– Доктор, я ни черта не понимаю, – взмолился Дегтярев, –
попроще, пожалуйста.
– Но примитивнее некуда! Ладно, вы страдали от отсутствия
материнской любви, поэтому сейчас и видите подушку, она символизирует вашу
мать!
– Вашу мать! – рявкнул полковник. – И как долго эта мать тут
ползать будет?
Глава 18
– В спальне никого нет, – замогильным голосом завел Петр
Ильич.
– Вообще?
– Ну да! С вами шутит подсознание.
– Но вы здесь!
– Я про подушку! – терпеливо объяснял психиатр. – Мариночка,
скажи, ты видишь постельную принадлежность?
– Да! – бойко ответила медсестра.
– Где? – взвизгнул Дегтярев.
– У вас под спиной целых три штуки, – живо констатировала
Марина, – в наволочках.
– Это не она, – с явным облегчением заявил Александр
Михайлович, – та коричневая, вверх торчит.
– Фаллический символ, – не упустил момента сумничать Петр
Ильич, – воплощение отца по отношению к матери. Жажда убийства. Вы никогда не
хотели уничтожить человека?
– Раз пять в неделю испытываю острое желание, – признался
полковник, – в особенности когда наш… кхм… совещание проводит… но это к делу не
относится.
– Голубчик, – запел Петр Ильич, – давайте поговорим! Вам
плохо! Вас не понимают.
– Да, – подтвердил Дегтярев, – верно.
– На работе тупые морды.
– Не все! Но встречаются идиоты, – решил быть справедливым
полковник.
– Дома авторитарная жена и насмешливые дети, они не уважают
отца, налицо конфликт поколений. К тому же у вас были тяжелые роды,
определившие отношение с матерью: она не могла простить вам физических
страданий, отдаляла вас от себя. Вы переживали, закрылись панцирем равнодушия,
о-о-о!
Донеслось всхлипывание, я прикусила губу. И как прикажете
поступить? Дегтярев на самом деле решил, что у него видения! Лучший способ
успокоить полковника – это продемонстрировать ему Джульетту вместе с улиточками
и покаяться:
«Прости, дорогой, я не хотела скандала, вот и скрыла наличие
брюхоногой. Знаешь, на свете существуют гигантские улитки! Ты совершенно
нормален, а доктор натуральный псих! Довел тебя до слез».
Я вскочила из кресла, никогда за долгие годы нашего
знакомства я не видела полковника рыдающим. Да, он легко выходит из себя,
частенько орет на окружающих, топает ногами, может наговорить глупостей, но
жалобно всхлипывать! Между прочим, это я виновата в произошедшем.
– Петр Ильич, успокойтесь, – внезапно сказала Марина.
