– Не волнуйтесь, Иван Сергеевич, мне понятно, что вы
невиновны, сейчас вас на фото сниму, только сигару не кладите. Пусть менты
приезжают, они Любку за клевету арестуют, мало ей не покажется!
И точно! Увезли Ткачеву. Одно не пойму: как Нинка до правды
доперла?.. Ира! Скажи, сюда сегодня Андреева приходила? С салом? Зачем ты ее
пустила?
Аркадий крякнул. Зайка частенько делает странные заявления,
но сегодняшнее, про врагиню, натирающую куском сала полы в Ложкине, побило все
рекорды глупости. Но мне на руку Ольгин пассаж, пусть уж полковник злится на
малосимпатичную Галину Андрееву, чем знает, что по дому, превращая паркет в
каток, ползает гигантская улитка. Как только до Александра Михайловича дойдет
правда про Джульетту, он устроит скандал, Вера не останется в долгу и закатит
ответную истерику. Угадайте, кого обвинят потом в разжигании войны? Кто
исполнит роль козла отпущения? Верно! Дашутка!!!
Пока полковника поднимали, устраивали в кресле, несли лед,
мазь от ушибов, аспирин, бинты, йод, таблетки от желудочных колик, микстуру
против кашля, глазные капли, активированный уголь, пластырь, валокордин,
шоколадные конфеты, бутерброды с колбасой, я успела быстро сказать Мане, Вере и
Ирке:
– Молчите про Джулю, иначе худо будет.
То ли в моем тоне звучал металл, то ли еще по какой причине,
но все предупрежденные согласились, лишь Маня прошептала:
– Она же по дому ползает! Он заметит улитку.
– Если спрятать его очки, то не увидит, – придумала я выход
из положения. – Действуем быстро. Ты берешь улитку и помещаешь ее в кладовку на
втором этаже, а я тырю очечник из портфеля Дегтярева.
Маня кивнула, и мы стали осуществлять задуманное. Увы, с
возрастом у полковника начала развиваться близорукость. Обычно у людей
возникает дальнозоркость, но Дегтярев оригинален во всем.
Тщательно спрятав футляр с очками в шкаф с бельем, я
прибежала в столовую и обнаружила приятеля в гордом одиночестве. Сообразив, что
падение не нанесло Дегтяреву ощутимого урона, домашние разошлись по комнатам. Я
решила проявить заботу и нежно спросила:
– Хочешь чаю?
– Угу, – сказал Александр Михайлович, – но только не зеленую
бурду, а наш, родной, черный.
Я схватила заварочный чайник и вставила в носик ситечко.
– Паштет слишком соленый, – мирно продолжал Дегтярев, – но
вкусный. Где брали?
Я посмотрела на полковника и онемела. Прямо перед его
тарелкой стояла масленка с витаминной едой для Джули, и Александр Михайлович
самозабвенно намазывал «паштет» на кусок белого хлеба.
– Ты зачем взял патэ? – пролепетала я.
– А что, нельзя? – полез в бутылку Дегтярев.
– Нет! – рявкнула я.
– Почему?
– Это не для тебя!
Александр Михайлович швырнул нож на стол.
– Дожили! Теперь попрекаем друг друга куском! Я что, слопал
гастрономический шедевр за тысячу евро сто грамм?
– Не в цене дело!
– А в чем? – совсем обозлился Дегтярев. – Кому
предназначался деликатес? О ком у нас так истово заботятся? Кто достоин
отдельной еды? Ладно, я вообще больше не подойду к холодильнику! Буду питаться
на работе в буфете. Кстати, прости, отхлебнул чайку, он небось тоже не для
меня!
– Успокойся, – попыталась я погасить бурю, – речь идет о
калорийности. Ты же худеешь, а в паштете полно сливочного масла.
– Мне надоела диета, – побагровел Александр Михайлович и
вновь потянулся к масленке, – я был не прав! Вкусная штукенция, вовсе не
соленая.
Я вцепилась в бочоночек.
– С тебя хватит.
– Нет, – капризно ответил Дегтярев и выудил из масленки
кусок паштета, – отлично идет с хлебушком. Хочешь попробовать?
– Нет! – заорала я.
– И не надо, – ухмыльнулся Дегтярев, – мне больше
достанется!
Я с ужасом смотрела, как полковник доедает харчи,
предназначенные беременной улитке. Как его остановить? Сказать правду про
состав замечательного закусона? Это невозможно, я не готова попасть в эпицентр
циклона. И потом, Александр Михайлович уже слопал почти всю «вкусняшку», ему
станет плохо, и мы ночью поедем в больницу! Придется молчать, очень надеюсь,
что витаминчики не нанесут урона здоровью Дегтярева. Хотя, если вдуматься,
ничего страшного нет. Маруся ездила в Таиланд и рассказывала, что местное население
с завидным аппетитом ест жареных кузнечиков, засахаренных гусениц и тараканов в
кляре.
Дегтярев заглянул в пустую масленку.
– Все, – с легкой досадой констатировал он, – купите еще
такой!
– Непременно, – пообещала я.
И тут зазвонил телефон.
– Кто это? – изумился толстяк. – На дворе почти ночь!
Я схватила трубку.
– Алло!
– Позовите Дарью, – попросил взволнованный женский голос.
– Слушаю вас.
– Что вы наделали! Убили меня!
Я покосилась на полковника, который, взяв кружку с чаем,
мирно брел к креслу у телевизора и, понизив голос, ответила:
– Мертвые не способны разговаривать, если вы убиты, то не
можете общаться по телефону. Значит, пока вы живы, представьтесь, пожалуйста!
– Не узнали меня?!
– Нет!
– Меня???
– Именно так.
– Немыслимое дело! Сделала гадость и в кусты!
– Я хочу предупредить, что наш номер поставлен на прослушку,
если вы продолжите глупую беседу, через некоторое время к вам явится милиция, –
пригрозила я, понимая, что стала жертвой телефонного хулиганства.
Встречаются порой люди, которые, маясь от безделья, набирают
наобум номера и издеваются над собеседниками.
– Дашенька, – завсхлипывали в трубке, – извините за
резкость. Но вы меня без ножа зарезали! Ну кто просил вас про анализ крови
говорить? Неужели вам нужны доказательства?
– Елена Сергеевна? – изумилась я. – Это вы?
– Ну конечно, солнышко!
– Что случилось?
– Умоляю, приезжайте!
