– Всем! Мне, папе, Тане, – перечислила Настя, – да и при
получении паспорта результаты понадобятся, начнут чиновники права качать, а мы
им на стол бумажку! Опля! Смотрите! Настя – дочка Медведева!
– Тебя хотят унизить, – понесла чушь Елена Сергеевна, – не
доверяют, ставят под сомнение твои слова! Пошли! Я точно знаю – ты моя
внученька!
– Нет! – не дрогнула девушка. – Мне самой необходим анализ.
Для личного спокойствия. Вот когда все завершится, я подойду к Тане и скажу:
«Извини за детское хамство. Ты мне мать, хоть мы и не одной крови, да родная.
Мамочка, а не мачеха!» Мачеха – она в «Морозко», жуткая сволочь, которая
падчерицу в лес отвела! Разве Таня такая?
Татьяна схватилась за стену, похоже, ей стало не по себе.
– Сердце остановилось, – прошептала Елена Сергеевна, садясь
в кресло, – если не хотите моей смерти, не делайте анализа! Умоляю! Не
подвергайте внучку стрессу. Еще СПИДом заразится от укола! Или гепатитом!
Только нашли девочку и потеряем!
Глава 7
Домой я вернулась поздно и обнаружила в прихожей изящную, по
всей видимости, очень дорогую шубку из ягуара. Около калошницы валялись
небрежно брошенные белые сапоги. Обладательница такой обуви не ездит в метро и
не толкается в трамвае, личная охрана несет ее на руках от подъезда до пафосной
иномарки.
Я стащила куртку и тут же увидела сумку фирмы «Биркин».
Прекрасно знаю, сколько стоит сие изделие из натуральной кожи – тысяч
семь-восемь американских рублей. Да еще просто так ее не купить, надо
записаться в очередь, ждать почти год, и лишь тогда вы станете счастливой
обладательницей сего шедевра. Впрочем, «Биркин» сродни «Роллс-Ройсу», говорят,
что эти машины служат вечно. А сумочку передают из поколения в поколение, чем
она старше, тем ценнее. «Биркин» – это вложение капитала, и мало кто из женщин
способен бросить ее вот так, небрежно, на пол в груду не особо чистых ботинок и
кроссовок.
Так кто к нам прикатил? Внучатая племянница английской
королевы? Или двоюродная сестра арабского шейха? Наши приятели обеспеченные
люди, но ни у кого из них нет подобной шубки и аксессуаров.
В полном недоумении я пошла в гостиную, но там было пусто,
лишь под креслом тихо лежал Банди.
– Милый, – позвала я, – ты чего притаился? И куда подевался
народ?
Пит осторожно завилял длинным тонким хвостом, но из укрытия
не вылез.
– Понятненько, – засмеялась я, – опять из сада прибежала
полевка! Вот нахалки! И как они только в дом пробираются! Мы заделали все щели,
но для грызунов преград нет!
Бандюша тихо заскулил.
– Ты бойцовый пес, кровожадный, готовый разорвать любого
врага, – напомнила я, – неужели тебе не стыдно?
Питбуль поднял голову и потряс ушами. Я махнула рукой, какой
смысл упрекать Бандика? Нам достался странный экземпляр, он дружит с кошками и
до обморока боится всякой живности. Пес способен лишиться чувств при виде
лягушки, мыши вызывают у него панику, а здоровенные комары, этакие летающие вертолеты,
которых в народе ошибочно называют «малярийными», доводят пита до нервного
срыва. Вот пуделиха Черри – храбрая охотница. Голову на отсечение даю, она
сейчас затаилась в надежде сцапать мышку. Черричка глухая, почти слепая, она
еле-еле ковыляет на артритных лапах, но борозды не портит. Для меня остается
загадкой – каким образом Черри лихо ловит полевок? Может, у нее в голове радар?
Решив попить чайку, я вошла на кухню, включила свет и,
поскользнувшись, шлепнулась на пол, пребольно стукнувшись головой о шкафчик. В
первое мгновение я испугалась, потом пошевелила всеми конечностями, повертела
головой и попробовала подняться. Главное, не сломать позвоночник и шейку бедра,
все остальное рано или поздно заживет. Но почему я не могу встать на ноги? По
какой причине они так скользят? Временно прекратив бесплодные попытки, я
пощупала пол и горько вздохнула. Ирка с возрастом становится невыносима. Если
честно, она и прежде не слишком утруждала себя уборкой, но, став замужней
дамой, окончательно обленилась.
[2] Вся плитка сейчас покрыта некоей
субстанцией, похожей на гель для душа. Наверное, кто-то уронил тарелку с
геркулесовой кашей, быстренько ее замел, а Ира не помыла пол. Ну сейчас я ей
покажу!
И тут я заметила на мойке шматок говядины, слишком большой
даже для нашей совсем не маленькой семьи. Гора темного мяса стояла холмом,
наверное, в ней килограммов пять, не меньше. Ну Ирина! Съездила на рынок,
купила мясо, бросила его и потопала смотреть телик! Готова поспорить, что
сейчас демонстрируют очередные мексиканские страсти.
Только я собралась заорать, как гора мяса медленно поползла
в сторону холодильника. Временно лишившись способности издавать звуки, я
уставилась на самостоятельно передвигающееся филе, потерла глаза, ущипнула себя
и снова уперлась взглядом в ползущее мясо.
Пока я приходила в чувство, кусок бывшей коровы довольно
ловко добрался до рефрижератора, поднялся на дыбы, вытянул маленькие РУКИ,
издал странный, чавкающий звук и переместился на дверцу морозильной камеры.
– Воды, – прошептала я, – и вызовите психиатра! Люди! В доме
есть кто-нибудь? На помощь!
– Дарь Иванна! – закричала за спиной Ирка. – Чего на полу
устроились? Не жестко?
Злость на Ирку давно покинула меня, я схватила ее за тапки и
еле слышно спросила:
– Ира, где мясо?
– Какое? – деловито поинтересовалась та.
– Наше!
– Так на костях, – хмыкнула Ирка, – в смысле, у кого где,
конечно, у меня больше в заднице, а у вас, Дарь Иванна, если честно, его нет.
Не в обиду вам сказано, а для уточнения факта.
– Я говорю о говядине! – осипшим голосом пояснила я.
– Ах ты господи, – всплеснула руками домработница, – ну кто
вам внушил, что к ушибам сырую отбивную прикладывают? Это ж когда было? В
первобытные времена так лечились! Уже давно аспирин придумали. Принести? Че,
больно звезданулись?
Наивная вера Ирки во всемогущество ацетилсалициловой кислоты
обычно вызывает у меня улыбку, но сегодня мне было не до смеха.
– Ира, – просипела я, – что там ползет?
– Где? – прищурилась домработница.
– На холодильнике, не видишь? Мясо движется.
– У нас его нет, – занудила Ирка, – я на рынок не поехала,
Ванька виноват, сломал…
