– Я подумаю, – пообещала Зинаида.
А потом ее нашли мертвой в подъезде. Федосеева начала мучить
совесть – ведь получилось, что он невольно явился причиной смерти Райкиной –
женщину очень поспешно убрали с дороги, чтобы она прекратила бегать в милицию.
Обрати Иван должное внимание на слова настырной посетительницы, та, вполне
вероятно, осталась бы в живых.
Ощущая внутренний дискомфорт, Иван совершил ошибку – взял и
задержал Розалию. Федосеев надеялся, что никогда не имевшая ничего общего с
органами МВД женщина растеряется, испугается и сознается в убийствах.
Большинство так называемых «первоходок» испытывает подлинный шок, оказавшись
под замком. Пройдя все малоприятные процедуры оформления в СИЗО, помаявшись
сутки от неизвестности в камере среди профессиональных уголовников, даже
сильные мужчины впадают в ступор и, войдя в кабинет к следователю, развязывают
языки. Все следователи знают: «колоть» преступника надо на первых допросах,
потом он придет в себя, успокоится и вновь обретет умение трезво мыслить.
Поэтому, если, не дай бог, конечно, очутитесь за решеткой,
не начинайте открывать перед ласковым милиционером душу, не покупайтесь на
сигареты, чай и слова «поговорим без протокола». Лучше всего спокойно потребовать
адвоката и молчать. Причем рот не надо открывать вообще, даже на вопрос «Как
вас зовут?». Начнете беседовать – потом не остановитесь. Кстати, задержанный
имеет право на телефонный звонок, вот и воспользуйтесь им, сообщите
родственникам об аресте и держите язык за зубами. Но в большинстве случаев
испуганные, не знающие своих прав люди ведут себя иначе.
Потому Федосеев, вызывая из камеры Розалию, и ожидал увидеть
слезы, услышать крик «Я ни в чем не виновата!», а затем покаянные признания.
Только получилось иначе. Розалия села на крепко приделанный
к полу стул, равнодушно отвергла воду, сигареты и не захотела никому звонить.
– Спасибо, – сказала она. – Произошла ошибка.
И это было все. Больше из нее не удалось выдавить ничего.
Как ни старался Иван, женщина молча смотрела в стену, совершенно не реагируя на
стандартные крючки. Вопрос «Кому позвонить, чтобы вам принесли передачу?» так и
остался без ответа.
Не секрет, что у милиции имеется целая сеть осведомителей, в
каждой камере непременно находится один, а то и несколько стукачей. Федосеев
переговорил с агентами и выяснил, что Розалия проводит время в молчании; в
разговорах не участвует, о себе не рассказывает, чужой судьбой не интересуется,
угощенье не берет, даже чай не пьет, довольствуется миской малосъедобной
баланды, которой кормят в СИЗО. Федосеев понял, что дело плохо: никаких прямых
улик против Розалии не имелось, и ее по-хорошему следовало отпустить. В телах
Павла, Нелли и Зины нашли яд? Ну и что? Отравить их мог кто угодно. Ивану-то
ясно было – убийства совершила Розалия, но где доказательства? Собственные
мысли, типа «она виновата, носом чую», к делу не приложишь…
Дегтярев замолчал и уставился на меня.
– Понятно? – спросил он через пару секунд.
– В принципе – да. Но при чем тут я? Александр Михайлович
глубоко вздохнул.
– Ванька Федосеев – мой старый знакомый, хороший мужик, да
вот карьера у него не сложилась, сидит в районе. Я все пытался ему помочь,
перетащить к себе, и некоторое время назад появился шанс. Только и надо мной
начальство есть, и оно уверено: Федосеев не самый лучший кандидат в отдел к
Дегтяреву. Я столько табуреток сломал и в результате услышал: «Чем он там в
районе занимался? Искал белье, украденное с чердака?» Наше начальство странное,
объяснял сто раз: Ванька крепкий профессионал, честный до идиотизма, копейки не
возьмет. Но нет! Вот я и придумал ход: Федосеев с блеском распутывает дело
отравительницы, а я привлекаю журналистов, пусть поют Ваньке дифирамбы: мол,
доблестный милиционер, талантище, каких мало. Мой начальник падок на газетные
публикации, мигом Федосеева в отдел оформит.
– Поняла, – закивала я, – нет проблем. В моей записной
книжке много телефонов журналистов. Для начала Артур Пищников. Он, правда, из
«Желтухи», но может и красиво написать. Затем…
– Ты не о том сейчас думаешь, – перебил толстяк.
– Да? – слегка удивилась я. – Газеты не подходят? Конечно, в
плане пиара телевидение лучше, можно поискать нужных людей в Останкине. Только
хороших знакомых, вроде Артура Пищникова, у меня там не имеется.
– Дай договорить! – возмутился толстяк.
– Извини, продолжай.
Александр Михайлович прислонился спиной к подоконнику.
– Очень сомневаюсь, что эта Розалия хорошо разбирается в
юридических тонкостях. Ну откуда ей знать, сколько времени можно держать
гражданина в СИЗО, не оформляя человека как арестованного? Она скромная
домашняя хозяйка, решившая в последнее время стать звездой эстрады. Между нами
говоря, поздновато она на сцену полезла, хотя если деньги имеешь, то и в сто
лет зазвездишь.
– Это неверно, – улыбнулась я. – Публику не обмануть!
– Ну вот! Стоило один раз попросить о небольшой услуге, как
ты затеваешь скандал! – вмиг обозлился толстяк.
– Ты еще ни о чем не попросил!
– У тебя невыносимый характер!
– Хватит нервничать, говори по сути. Полковник распахнул
окно, в кухню ворвался уличный шум.
