– Он, конечно, не начнет вступать в дискуссию с хозяином, –
захохотал мачо, – просто порой сообщит: «Пора включить подогрев».
– И зачем такая функция? – изумилась Маня.
– Прикольно, – пожал плечами Витя. – Вся Рублевка живет с
ней.
– Хочу, – с детской капризностью заявил Тема, – имею право.
– А еще ландшафтный дизайн, – алчно напомнила Лада. –
Денежки нужны завтра! Ровно в десять! Все! Срочно! Немедленно! Сразу!
– Нет необходимости спешить, – нахмурилась Зайка. – Только
начата отделка дома, о каком саде может идти речь?
– Солнышко, – неожиданно ласково заговорила Лада, – вы не в
материале. Что знаете о растениях?
– Ничего, – честно призналась Ольга. – Ну там… петрушка,
укроп, лук, кинза, салат…
– Чеснок! – выкрикнула Машка.
– Речь идет о цветах, – напомнила я. – Астры, пионы, флоксы.
Очень их люблю. Еще туи хорошо посадить вдоль забора.
Витя демонстративно закатил глаза, а Лада бросилась ко мне:
– Дашуль! Конечно, флоксы – это здорово, но Тема пожелал
экзоты. Ламбрикендум, гвозиколло, марчендитто, оранжадо пусинко, ель ковровая,
кактусы, зимующие в России. Это супер! Но дорого. Зато вид! Ты любишь кактусы?
– Только не в жареном виде, – вырвалось у меня.
Я вспомнила дурацкую историю. Вот мы, бесшабашные
второкурсники, весело отмечаем окончание зимней сессии на даче у Лени Моркина.
У меня с Ленькой начинался роман, мы уже пару раз сходили в кино, целовались у
подъезда, и поэтому я считалась на его фазенде почти хозяйкой. Родители Моркина
работали за границей, с сыном они оставили бабушку, милейшую Татьяну
Михайловну. Старушка посидела с нами и ушла к себе со словами: «Только не
сожгите дом».
К полуночи вся еда оказалась съеденной, а вот водки имелось
море. Но как пить без закуски? Напомню, что времена стояли советские, о
круглосуточных супермаркетах никто и мечтать не смел, в деревне, где размещался
щитовой домик Моркиных, в сельпо на прилавке лежали лишь толстые, серо-синие
макароны и буханки вязкого черного хлеба.
– Ну вот, – заволновался Ванька Лискин, – теперь голодными
останемся.
– Давайте просто пить, – предложил Олег Никитин.
– Бр-р-р! – хором ответили девочки. Повисла тишина, потом
Алина Федорова взвизгнула:
– Можно кабачки съесть!
– Где ты увидела овощи? – удивился Ленька.
– Вон они растут, – забила в ладоши Федорова.
– Это кактусы, – пояснил Моркин, – их бабушка разводит.
– Пусть Дашка пожарит на закуску, – завопил Олег.
Меня охватило здоровое возмущение.
– Почему я?
– Да ладно, – захихикала Алина, – а то никто про вас с
Ленькой не знает, не смеши! Чисти уродов, и на сковородку.
– Вы уверены, что они съедобные? – решила я проявить
бдительность.
– Не кривляйся! – заорали со всех сторон.
– Никогда не жарила кактусы, – сопротивлялась я.
– Заодно и научишься, – закивала Федорова. – Поделим
обязанности: ты готовишь, а мы возимся с посудой. Впрочем, можно и наоборот,
выбирай.
Я решила, что из двух зол кактусы наименьшее, и загремела
сковородкой. К слову сказать, пожаренный на подсолнечном масле иностранный
житель оказался крайне похож на нашу капусту, и все остались довольны.
Утром меня разбудил крик Татьяны Михайловны:
– Ироды, куда подевали кактусы?
Не успела я испугаться, как до слуха долетел сладкий голосок
Алины:
– Ой, бабулечка Танюлечка, это все Дашка Васильева!
Представляете, вчера нам сказала: «Давайте ежиков под водку сожрем». Она, когда
назюзюкается, невменяемая делается. А между нами говоря, зюзюкается Дашуля
постоянно. Куда только Леня смотрит? Кругом полно невинных во всех смыслах
девушек, вот я, например. Ух как упрашивала вчера хулиганку: «Не трогай,
бабулечка Танюлечка расстроится», но нет, море ей по щиколотку, все горшки
вытряхнула.
Я, онемев от коварства Федоровой, выпрыгнула в окно и
сайгаком понеслась к станции. Встречаться с милейшей Татьяной Михайловной
показалось невозможным. Роман с Ленькой лопнул, Моркин завел шашни с Алиной,
они сыграли шумную свадьбу, потом с треском развелись, но это уже иная история.
– Кактусы не едят, – вещала тем временем Лада, – а вот
сажать их надо сейчас.
– На улице? – поразилась Ольга.
– Говорила же, – напомнила Лада, – существуют особые зимние
сорта. А еще тую надо привозить. С вас деньги.
– Туя стоит, кажется, триста рублей штука, – вспомнила я.
– Откуда знаете? – выпятил нижнюю губу Витя.
– Недавно на рынок заезжала, – пояснила я, – хотела купить
скульптуру в сад, ну и увидела туи.
Брови Вити поползли вверх.
– Садовое украшение приглядели? И какое?
– Собачки, – тихо ответила я, ощущая невесть почему
неловкость. – Там продают пластмассовых, в натуральную величину, ротвейлеров.
Думала Сна-па удивить – выйдет из дома и обомлеет: братик на лужайке сидит.
Машка засмеялась:
– Супер, прикольно!
Лада положила мне руку на плечо:
– Дашуль! Больше не катайся по гадким местам. Если хочешь
скульптуру в садик, звякни нам – достану настоящую.
– Настоящая собака уже есть, – напомнила Машка, – мамулечка
хотела муляж.
– Вот и организую подлинный, – воскликнула Лада. – Из
Италии, карарский мрамор, глаза – брильянты. За копейки добуду, тысяч за десять
евро!
Я икнула.
– За сколько?
– Всего-то за десятку тысяч евриков, – презрительно
повторила Лада, – не о чем беседовать. Только туи надо сейчас сажать, и не по
триста рублей, а по пятьсот баксов.
Я вновь икнула.
– По сколько? Витя шумно вздохнул и тронул Тему за плечо:
– Пошли, все обсудим. Лада обняла меня за плечи:
– Дашуль, на рынке можно приобрести туи и по десятке, но они
погибнут. Настоящее дерево стоит полтыщи. Я, конечно, поторгуюсь, собью цену,
возьму по четыреста.
