Почему бы Олежеку самому не поехать в торговый центр? Ему
делается плохо от запахов, духоты, толчеи… И еще: у мужчины просто нет денег,
причем не только на перинку из гусиного пуха, но даже на скромный плед,
произведенный ловкорукими вьетнамцами. Да что там покрывало! У Олежека, если
Леся не выдаст ему ежемесячного содержания, не хватит даже на проезд в метро.
Рубли напрочь отсутствуют и у его супруги Мариночки. Та пытается стать модельером,
шьет невообразимые наряды из странных материалов – не так давно сконструировала
костюмы из проволоки и с огромным трудом уговорила директора одного из клубов
провести там показ. Народу, правда, в зал набилось немерено, в основном местные
подростки мужского пола. Интерес детей к творчеству Маришки объяснялся крайне
просто: изделия модельерши получились прозрачными, а две подружки нашей
«Шанель», согласившиеся демонстрировать прикиды, не надели нижнего белья.
Дефиле прошло под свист, топот и восторженные выкрики школьников. Маринка,
кстати, наивно полагает, что коллекция до глубины души восхитила
присутствующих. Жаль только, что никто из юношей не захотел приобрести майку из
проволоки, а ведь Маринка просила недорого, всего тысячу евро.
Сами понимаете, что, имея подобных родственников, станешь
кланяться Кармен и будешь готова мыть ей ноги за отличную зарплату.
Как-то раз, испуганная измученным видом Леськи, я не
выдержала и рявкнула:
– По-моему, вам следует разъехаться. «Разбить» вашу
огромную, восьмикомнатную квартиру на две очень легко. Конечно, Леню не
исправить, как был не пришей кобыле хвост, так им и останется, но содержать
одного человека легче, чем заботиться об армии родственников. Хочешь, посоветую
риелтора?
– Что ты! – замахала руками Леська. – Они же без меня умрут!
Элементарно от голода умрут. И потом, Леня, Олежек и Мариночка – таланты; а
Глория Семеновна пишет замечательные стихи. Меня же господь ничем не одарил,
поэтому я и работаю как ишак.
– Ишаку положено жить с себе подобными, – не успокаивалась
я, – а не в стае белых лебедей: он с ними не договорится. Можно перефразировать
известную поговорку про котлеты и мух: ишаки в своем сарае, лебеди в небе.
Оставь их, пусть летят!
Леська затрясла головой:
– Нет, если с родственниками что случится, потом никогда
себе не прощу. Мой долг поддерживать гениев.
И я перестала учить Караваеву уму-разуму. Никакие доводы на
Леську не действуют. Передо мной встала проблема выбора: я принимаю Караваеву
такой, какая она есть, либо порываю с подругой отношения. Ясно дело, я осталась
с Леськой, но это было мое личное решение, поэтому я прекратила учить подругу
жизни, хотя жизненная позиция редкостного лентяя и пофигиста Лени бесит меня до
трясучки. Сейчас Леська делает ремонт. Угадайте с трех раз: кто заработал на
него тугрики, кто мотается по стройрынкам, закупает краску, шпатлевку и прочее?
Наверное, во всем виноват мой капризный характер, потому что
наряду с пассивностью Лени в последнее время меня раздражает и удивительная
деловая активность Темы, сына Дегтярева. Откуда у полковника взялся более чем
взрослый «мальчик», я уже рассказывала, повторяться не буду
[1]. Тема купил дом
в Ложкине и теперь вовсю ремонтирует здание, поэтому сегодняшний день начался
самым волшебным образом.
Ровно в семь утра дверь в мою спальню распахнулась, и в
комнату вошла группа из трех человек. Впереди, как всегда, одетый в растянутый
пуловер и измятые джинсы, шагал Тема, за ним ковыляла на невероятных каблучищах
крашеная блондинка, сильно смахивающая на хорошо питающуюся и не особо часто
бегающую лошадь, замыкал шествие высокий парень с красивой, накачанной фигурой
и лицом порочного херувима.
Тема подскочил к стене, на которой висела картина, подаренная
мне на день рождения Дегтяревым.
Обычно перед любым праздником полковник едет в магазин и
приобретает для меня флакон духов. Причем Александр Михайлович совершает
классическую мужскую ошибку – он берет то, что приятно ему самому, а наш
полковник в восторге от тяжелых восточных ароматов. Я же предпочитаю легкие,
ненавязчивые запахи, поэтому все подарки Александра Михайловича заканчивают
жизнь одинаково: складируются в шкафу и ждут подходящего случая, чтобы
отправиться к новой хозяйке. Конечно, передаривать презенты более чем
невоспитанно, но ведь не хранить же шеренги нераспечатанных флаконов?
В этом году я ждала от лучшего приятеля очередное изделие
Диор-Ланком-Шисейдо-Шанель-Кензо, но полковник изумил до остолбенения. Ровно в
полночь, когда наступило седьмое июня, он втащил в мою комнату нечто огромное,
завернутое в подарочную бумагу, и воскликнул:
– С днем варенья! Раскрывай скорей!
Я разорвала хрустящую обертку и ахнула: взору открылась
картина, явно сделанная на заказ. Полотно изображало кухню, заполненную
поварами. В роли шефа выступал Хуч, на его голове торчал гигантский белый
колпак, мопс был запечатлен на задних лапах, в фартуке с надписью «Главный». У
стола, где высился именинный торт, маячили Снап и Банд и, шапочки у них были
меньше, собаки украшали выпечку свечками. Пуделиха Черри в платье немыслимого
красно-синего цвета, лущила орехи, а йоркшириха Жюли пыталась справиться с
баллончиком взбитых сливок. На картине имелась еще одна собака, явно женского
пола, потому что на ней красовалось зеленое вечернее платье. Вот только породу
я определить не смогла, то ли это была сильно побитая молью плешивая болонка,
то ли голая мексиканская собачка, на макушке которой торчали пряди белой
шерсти, а глаза ее имели совершенно не собачий голубой цвет. Может, живописец
попытался изобразить старую тибетскую терьериху-альбиноску?
Впечатляющее полотно было вставлено в неприлично дорогую
резную раму и имело табличку «День рождения Даши».
Я чуть не прослезилась и стала благодарить полковника.
Дегтярев краснел, пыхтел и приговаривал:
– Может, духи лучше, но они закончатся, а это на всю жизнь.
Тебе нравится?
В сотый раз ответив «да», я рискнула задать собственный
вопрос:
– Хуч, Банди, Снап, Черри и Жюли вышли замечательно, а вот
кто изображен в зеленом платье?
Полковник издал стон:
– Ну вот, не понравилось…
– Изумительная вещь, никогда не видела ничего подобного! –
абсолютно искренно ответила я. – Просто интересно, что за собачка такая?
– Это ты, – мрачно пояснил полковник. – Сам придумал
композицию. Сначала хотел, чтобы художник нарисовал нас: Зайку, Кешу, Маню… Но
Олежек высмеял идею, и тогда мне пришла в голову мысль о собаках, которые
преподносят Даше лично приготовленный торт.
