«Успение» стала своеобразным переходящим вымпелом в криминальном соревновании: только ее изымут и торжественно передадут музейщикам, как через месяц-другой опять приходится объявлять в розыск. Не спасло и то, что последний раз икону лично председатель ФСБ России передал самому митрополиту всея Руси. Дернули ее из резиденции митрополита через неделю. Ну, ничего святого у воров нету! Очевидно, за кордоном кто-то очень хотел заполучить именно это «Успение» и денег не жалел. После последнего конфуза икону совместными усилиями с белорусскими коллегами извлекли из тайника в бензобаке австрийского трейлера. Пришлось многострадальную отправлять на реставрацию. Откуда, как сейчас выяснилось, ее очередной раз украли.
«Держались на свою голову!» — проворчал Николаев. Сердце тихо екнуло, предчувствуя еще одну напасть.
— Что еще?
— В таможенное управление я, на всякий случай, звонок продублировал. Они уже в курсе. Икону поставили на непропуск через границу. — Коля Заварзин перевернул листок. — Срочное сообщение от «наружки». Объект «Миша» проследовал в Шереметьево. В настоящий момент проходит регистрацию на рейс «Москва — Гамбург». Вылет через сорок минут. С ним некая Карина Ивановна Дымова.
— Кто-кто? — переспросил Николаев.
Заварзин быстро подхватил следующий листок. На его лице заиграла лисья улыбочка соискателя должности серого кардинала отдела.
— Юрий Андреевич, я инициативно эту Дымову «пробил» по учетам. Восемнадцать лет, родилась в Москве, в этом году окончила частную школу во Франции. Но не это важно. Кажется, я установил цель их поездки.
— Молодой, если кажется, крестись! — вставил Парамонов.
Николаев, не оглядываясь, ткнул его локтем.
— Продолжай! — обратился он к Заварзину
— Отец Карины — Иван Дымов, тридцать семь лет, уроженец Калининграда, окончил Строгановское училище, в девяносто первом году выехал на ПМЖ во Францию, имеет двойное гражданство, вернулся в страну в январе, до июня проживал в Калининграде, — скороговоркой прочитал Заварзин. — В июле этого года погиб в Гамбурге. Я уточнил через Интерпол. Дымова убили в борделе на Рипербан.
— Да, семейка! — проворчал Николаев, вспомнив явление Карины в дверях спальни.
— Следствие закончено, труп разрешено выдать родственникам. Думаю, на похороны летят.
— А наш-то тут при чем? — шепотом спросил Парамонов.
— Удочерил он ее! — в сердцах выпалил Николаев.
— Да иди ты! — удивился Парамонов.
— Шуток не понимаешь? — огрызнулся Николаев.
— Ты учти, я после «пятиминутки» пребываю в состоянии дебильности средней тяжести. Мне сейчас нагрузки на мозг противопоказаны.
— Хватит хохмить. Наржались уже! — зло процедил Николаев.
Прошел к столу, взял у Заварзина папку, буркнул: «Молодец».
Парамонов подпирал собой косяк.
— Ну что выстроился, пошли ко мне!
Николаев мимоходом огрел стол тощей папкой. Не полегчало.
Запершись в своем кабинете, Николаев сначала долго смотрел в окно.
На улице вечерело. Фасад здания напротив сделался грязно-серым и пупырчатым, как шкура дохлой лягушки. Только ярко горела жесть на крыше, отражая лучи закатного солнца. Этот дом тоже раньше принадлежал их ведомству. И на нем лежала невидимая печать проклятия. Там, где сейчас помещалась редакция журнала «Фото», во времена обострения классовой борьбы за дверью без вывески работала лаборатория Майрановского. Этого советского варианта доктора Менгеле. Яды профессора Майрановского были высочайшего качества, в чем, не подозревая того, смогли убедиться некоторые ярые противники советской власти.
«Может, оттого у нас тут такой дурдом, что живем, как на кладбище. Сколько крестных ходов ни проводи, а Лубянку уже ничем не вылечишь. На сто метров под землю трупным ядом пропитана», — подумал Николаев.
Спохватился и заставил себя переключиться с моральных проблем на суровую действительность.
Первым делом пометил в памяти, что следует получше присмотреться к Заварзину. Парень служил второй год, пришел в контору после истфака МГУ. Сразу в центральный аппарат так просто не попадают, требуется до желтых мозолей потопать «землю» в райотделе, в лучшем случае — в Московском управлении. У Заварзина имелась «рука», придавшая необходимое ускорение в его карьере. Но вопреки ожиданиям Николаева, парень оказался работящим и толковым. За ним уже числились две удачные вербовки. Агенты были хлипенькие, но на общем фоне смотрелись. У отставных вояк даже и таких не было.
«На перспективу он, конечно, лучший вариант, чем Парамонов. Если перетянуть Заварзина в УРПО, то на радостях пахать он там будет как проклятый. И стучать, как пионерский барабан. А Леша, кажется, весь выдохся. Тащить его за собой из дружеских чувств глупо, а по рабочим качествам — нет смысла».
Николаев исподтишка бросил взгляд на Парамонова. Тот размешивал кофе в кружке и о своей грядущей участи не подозревал.
«Однако сейчас работать придется с Лехой. Молодой не потянет», — решил Николаев.
Прикурил сигарету, зло покосившись на запертую дверь.
— Козлы геморройные! — процедил он. — Полдня угробили. Темп держать надо, темп! А не задницами стулья давить. А потом с нас спрашивают, почему по хвостам бьем. Вот ты, Леха, помнишь хоть один случай, когда мы на упреждение сработали?
Парамонов осторожно отхлебнул горячий кофе и покачал головой.
— Не-а. Зато мы догоняем классно. Особенно, если скипидаром соответствующее отверстие смажут. Ты, кстати, у Максимова не поинтересовался, не собирается ли он уезжать?
— Он вежливо попросил предъявить подписку о невыезде.
Парамонов хмыкнул.
— Грамотно ответил. И сорвался грамотно. Залегендировал, не придерешься. — Он понизил голос до шепота. — Юра, надо было не в ментов играть, а в бандитов, понял? Накрыли бы клиента, вывезли за Кольцевую, провели бы профилактическую беседу…
— Ага! С контрольным выстрелом в голову, — криво усмехнулся Николаев.
— Ну, зачем же доводить до крайностей? Мы же не звери, все-таки.
— Мы, допустим, нет. А за клиента не поручусь.
Николаев потрогал свою кружку, стенки еще жгли пальцы. Подумал немного и развернул кресло к сейфу. Зазвонил местный телефон.
— Лех, сними трубку, — бросил через плечо Николаев. Сам возился с замком.
Парамонов выслушал кого-то, потом прикрыл микрофон ладонью.
— Это наши докладывают, что отмучились. Пятиминутка закончилась.
— Передай армейским капитанам, пусть займутся иконой, — распорядился Николаев, выбирая из стопки папок нужную.
— Так капитанов у нас два! — напомнил Парамонов.
— И извилин у них тоже по паре на брата. Вот пусть вдвоем и возьмутся. Бог даст, не провалят.
