— Умный ты, Федя, а один хрен — дурак, — поставил диагноз Черкасов. — Бери пример с меня. Знаю больше твоего, а спокоен, как удав. Нас же последить за Гусевым попросили, а не мочить его. Захотят московские подтереть за собой сами, пришлют сюда бригаду. Сочтут нужным, сделают это руками того же Злобы.
— Злоба не тот мужик… — начал Елисеев.
— Да брось ты. — Черкасов небрежно махнул рукой. — Москва прикажет — языком вылижет. С ним и разговаривать не будут, отзвонят кому надо, и дело закроется за один день.
— На месте диагностировали инфаркт, — напомнил Елисеев. — Сегодня судмедэксперт закончит вскрытие. Если причина смерти подтвердится, то дело умрет само по себе.
Черкасов презрительно хмыкнул.
— Федя, ты неисправим! Хорошо, что я с тобой до Москвы не добрался. Там думать нужно по-московски, а ты как был валенком сибирским, таким и остался. В столице стенка на стенку идет, стая стаю жрет, тем и живут. Допустим, Гусева кто-то заказал. Что из этого следует? А следует то, что непременно есть кто-то, кому эта смерть была невыгодной. И эти люди протоколом вскрытия просто подотрутся и заставят копать дальше. Только меня это не волнует, потому что руки мои чисты. — Он сцепил за спиной руки, выкатив вперед авторитетный живот.
— Ничего не пойму, сплошные интриги! — Елисеев достал сигарету, закрывшись плечом от ветра, прикурил.
— Покури, покури, Федя, — разрешил Черкасов. — А я тебе лекцию по военной истории прочту.
Елисеев изобразил на лице крайнюю степень уважительного внимания. Так в детстве выслушивал нудные воспоминания деда.
— Дело маршала Тухачевского помнишь? — спросил Черкасов и, дождавшись кивка подчиненного, продолжил: — Конечно, он был таким же немецким агентом, как эти щеглы — китайские диверсанты. — Он указал на месивших грязь солдат. — Суть в другом. Силу красные маршалы почувствовали чрезмерную и в политику играть стали. Вот и врезал им Сталин, чтобы не лезли дальше казармы. После той сталинской кровавой бани военные навсегда зареклись участвовать в политике. Прикажут — сделают. А сами — ни-ни. И чтобы Политбюро спало спокойно, к каждому красному командиру с тех пор с одной стороны приставлен особист, с другой — замполит. С таким конвоем не побалуешь. Вот такая, Федя, военная история.
— Занятно. — Елисеев давно убедился, что есть две истории: для учебников и передовиц газет и другая — «стариковская», тайная, на крови замешенная. Вторая была куда интереснее и поучительнее.
— Хорошо-то хорошо, но добром не кончилось. — Черкасов грустно вздохнул. — Аукнулось все в августе девяносто первого. Как ни крути, а армия и все силовики просто предали свою страну. Главнокомандующий оказался тряпкой, у бабы под юбкой отсидеться решил. Ельцин тебе больше нравится — черт с тобой. Но никто не освобождал от присяги! Не ГКЧП судить надо, а любого, кто присягу давал. — Он рубанул в воздухе ладонью и добавил: — За преступное бездействие и измену родине, которую поклялся защищать.
— Ну, мы с вами тоже, Игнат Петрович, тогда больше имитировали, чем работали, — напомнил Елисеев. Черкасов хмыкнул.
— После Тбилиси и Вильнюса только дурак стал бы рвать задницу. Потому мы и жевали сопли, а не выполняли свой воинский долг. Нет у нас традиции военных переворотов и не может быть после Тухачевского. Пусть демократы Сталину за это спасибо скажут, — заключил он.
— Интересная политинформация получилась, спасибо. — Елисеев решил вернуть ветерана к реальности. — А нам — то что сейчас делать?
— Я не закончил, — резко бросил Черкасов. — Сейчас все изменилось, и военные полезли в политику. Причем не как политики, а именно как военные. Это бывший завлаб или комсомольский вожак быстро переквалифицируются. А военный как был сапогом, сапогом и остается, в них в Кремль и лезет. Только Кремль не дремлет, им перевороты больше не нужны. Я тут слышал фразочку: «Офицер вне политики либо дурак, либо предатель». Так вот, Федя, кто это сказал, не жилец больше, можешь мне верить
[38]
. — Черкасов со значением посмотрел на Елисеева. — Кто из наших суется в большую политику, помирает подозрительно естественной смертью.
То ли от налетевшего ветерка, то ли от взгляда Черкасова, но Елисеев зябко передернул плечами.
— Проняло, — зло усмехнулся Черкасов.
— Вы считаете, что Гусев влез в политику? — спросил Елисеев.
— Имею на то основания. — Черкасов вновь устремил задумчивый взгляд в склизкий зев котлована. — Ты его, кстати, по ГСВГ не помнишь?
— Не-ет. А он разве там служил? — удивился Елисеев.
— Нет, приезжал в командировку в бригаду спецназа в Фюрстенберг незадолго до вывода войск. Крутился вокруг полигона «Ольга», выезжал еще на кое-какие объекты, где от фашистов остались подземные бункеры. Что интересно, всюду за ним следовала группа рэксов. Жилистые такие ребята, невысокого росточка. Специалисты по войне в подземных коммуникациях. Тебе о чем-то это говорит?
— ГРУ своих рэксов натаскивало на немецких объектах, — ответил Елисеев.
— Ага, я тогда тоже так подумал, — хмыкнул Черкасов. — Только этот Гусев не так прост оказался. Задним числом я навел справки. На, почитай. — Он достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок.
Елисеев отбросил в сторону окурок, взял листок. Концы бумаги забились на ветру, пришлось развернуться боком к Черкасову.
Сов. секретно
экз. единств.
СПРАВКА
Под полигоном «Ольга», находящимся в ведении в/ч 72459, в районе Арнштадт-Ордруф, располагается система инженерных сооружений закрытого типа, входивших в комплекс резервного центра у правления рейха, т. н. «Берлин-2». Данный комплекс, рассчитанный на проживание 100-150тысяч человек, включал в себя следующие объекты:
Нордхаузен — подземные заводы по производству ракетной техники (ФАУ);
Бертероде — подземные склады боеприпасов, место хранение праха Фридриха Великого и культурных ценностей;
Меркерс — подземное хранилище золотого запаса рейха;
Фридрихроде — объект «Вольфштурм», резиденция Гитлера;
Оберхоф — подземная рейхсканцелярия;
Ильменау — резиденция министерств рейха;
Штадтильм — научно-исследовательский центр по созданию ядерного оружия;
Кала — подземный авиационный завод.
К весне 1945 года «Берлин-2» был полностью подготовлен к приему нацистской верхушки и всех необходимых служб обеспечения.
После капитуляции Германии в районе «Берлина-2» находились войска союзников. Ими обнаружены значительные запасы военного имущества, золото-валютных ценностей и произведений культуры. Документально установлен факт посещения генералом Эйзенхауэром объекта «Ольга» в апреле 1945 года. После передачи объектов под контроль частей Советской Армии проведенная инспекция установила полное отсутствие каких-либо ценностей в подземных хранилищах.
