— Ха! — Бурундучок почесал острый носик. Все время боявшийся пошевелиться, он вдруг заметно оживился. — Кровожадный ты у нас, оказывается. Почему же «не довезя»?
Подседерцев закинул голову, посмотрел на разгорающиеся в небе звезды.
— Во-первых, либо они нас не довезут, либо мы — их. — Он уже успел успокоиться и был уверен, что раздражение в голосе не проскользнет. — Во-вторых, пришить им угрозу государственного переворота будет невозможно. Поясню. Перехват управления страной еще не есть свержение законной власти. Вспомните ГКЧП: осудить никого не удалось, все, суки, занимали высшие посты.
Бурундучок встрепенулся, готовясь вступить в спор, но Шеф вновь осадил его невежливым тычком под ребра.
— Как они перехватят власть, Боря? — тихо спросил он.
Подседерцев, охнув от боли в колене, выпрямился, повел затекшими плечами. Ростом и статью не уступал Хозяину, на что Шеф ему не раз указывал, то ли в шутку, то ли всерьез предлагая поменяться должностями.
— Я напомню, что вы разрешили все называть своими именами. — Подседерцев выждал, пока Шеф кивнет. — Зачем нам ходить вокруг да около, правильно? Честно признаемся, что смысл нынешних выборов не в создании демократических традиций. Оставим это словоблудие теоретикам. Реалисты считают, что Хозяин цепляется за власть, а группировки — за Хозяина. Вот и вся политология. Доля истины в этом есть. Но мы, циники и практики, знаем, — он еще больше понизил голос, — что скоро и неминуемо изберут больного, немощного старика. И это выгодно всем, потому что тот, кто встанет у его постели в ЦКБ, получит всю, полноту власти. Это не переворот, а чистой воды перехват управления. За четыре года они смогут заложить нужные тенденции и обеспечить себе перспективу на ближайшие десять лет.
Он достал сигарету, не торопясь закурил и закончил:
— Фугасы — это круто и убойно. Если Хозяина еще раз разобьет инсульт и придется отменять выборы, то лучшего повода, чем ЧС, просто не найти. Никто и не подумает, что финансовые спекулянты и фантазеры-экономисты могли до такого додуматься. А отрабатывать ЧС и удерживать страну от хаоса придется нам, «силовикам». Сначала они бросят нас на амбразуру, а потом, как полагается, в Лефортово. Если мы сейчас поднимем шум, сорвав праздник демократии, нас обвинят в попытке переворота. Так или иначе, они повесят всех дохлых собак на нас.
Шеф встал, оказавшись вплотную к Подседерцеву, тому пришлось чуть податься назад, чтобы при неловком движении не отправить начальника кувырком через скамейку.
— Ты так складно излагаешь, Боря, что я грешным делом подумал, не ты ли это все организовал, — прошептал он в лицо Подседерцеву.
— Признаюсь, пока сюда ехал, грешил на тебя, Александр Васильевич. — Подседерцев даже не подумал отстраниться.
— А теперь? — хищно прищурился Шеф. Подседерцев невольно скользнул взглядом по носу Шефа. Никаких следов ритуальной операции не разглядел — умеют хирурги в ЦКБ резать.
— А теперь думаю, что нам пора готовить дела к сдаче в архив, — отчетливо произнес он. — И писать рапорт на увольнение.
— Не рано ли лапки поднял?
— А разве кто-то решил драться? — сыграл удивление Подседерцев.
Бурундучок резво вскочил, попытался вклиниться между ними.
— Вы чего, мужики, вы чего? Нашли время друг другу морды бить!
Шеф удивленно уставился на коротышку, потом усмехнулся, снисходительно похлопал по плечу.
— Ни хрена ты, дурак, не понял. Мы не морды бить собрались, а головы отрывать. — Он подмигнул Подседерцеву. — Согласен?
— Как пионер, всегда готов. — Подседерцев поиграл тяжелыми, как у борца, плечами.
В траве что-то зашуршало, черный живой комок торпедой пробился через кустарник.
— Рики, Рики! Ты где? — раздался из-за угла женский голос.
Судя по капризным интонациям, голос принадлежал явно не прислуге.
Подседерцев среагировал первым, резко отпрыгнул, загородил собой дорогу и ловко выхватил из темноты под ногами маленького пса. Успел определить породу — кокер-спаниель — и удивиться ухоженности шерсти пса, чистый шелк.
— Рики!! — Женщина уже вышла из-за угла. На фоне фонарей, освещавших фасад дома, отчетливо виднелся ее силуэт. «Не Клаудиа Шиффер», — машинально отметил Подседерцев, зажав ладонью тупую мордочку собаки.
— Вот сука, — прошептал Шеф. Осталось неясным, относилось это к собаке или к хозяйке. — Дай сюда этого блохастика.
Он принял из рук Подседерцева упиравшегося пса, ткнул мордой в траву и легким пинком отправил в путь. На удивление всем Рики понесся впереди собственного визга, отчаянно вереща, проскочил мимо хозяйки и исчез за поворотом.
— Рики, Рики, ты куда! — Истеричные вопли хозяйки стали метаться где-то вдоль фасада.
— Кто? — поинтересовался Подседерцев. Шеф, некультурно сплюнув под ноги, назвал фамилию одного из реформаторов.
— Засекла бы, что мы тут шушукаемся, через пять минут пол-Москвы на уши поставила бы, — добавил он, тяжело вздохнув. — Так, мужики, расходимся. Ты иди первым. — Он подтолкнул в спину Бурундучка. — К утру роди все нужные приказы по учениям. И отдельно — по созданию оперативно-розыскной бригады.
Подседерцева он удержал за локоть, дождался, пока не затихнут шаги Бурундучка.
В этом углу дворика уже совсем стало темно. Подседерцев едва различал стальной частокол забора.
— Боря, а на фига нам это надо, ты знаешь? — Шеф повернулся к нему лицом.
Подседерцев кивнул, прошептал на ухо Шефа короткую фамилию вице-премьера — члена их «команды».
— Догадлив! — удивленно покачал головой Шеф.
— Очень просто, — усмехнулся Подседерцев. — Деда заменить больше некем. Вице-премьер мне нравится, нормальный здоровый мужик. Второго шанса протолкнуть его к власти у нас не будет. Кто бы ни создал эту ситуацию, выиграет тот, кто сумеет использовать ее в своих интересах.
— А тебе зачем это все надо?
Подседерцев немного помедлил с ответом, давая возможность Шефу уточнить вопрос в духе рыночных времен. Уточнения не последовало. Пришлось отвечать также расплывчато.
— Бурундучок мне друг, но ФСБ дороже, — на ходу перефразировал он известное изречение. Шеф хмыкнул. Нащупал правую ладонь Подседерцева, крепко сжал.
Они посмотрели друг другу в глаза и поняли недосказанное без слов. Ставки сделаны.
Глава восемнадцатая. Горячий пепел
Лилит
В небо взметнулся сноп искр, огненные светлячки поплыли над поселком, погасли один за другим. Оранжевые блики, плясавшие на кронах деревьев и стенах домов, сменились мертвенным светом — прожектор пожарной машины обшаривал чадящие руины. Хор голосов зевак, тянувший «о-о-о», пока рушилась крыша дачи, рассыпался в нестройную разноголосицу. Громче всех орали пожарные, пытаясь отогнать наиболее любопытных.
