А у Белова заноза засаднила в сердце. От прежней непоседы и максималистки, какой ему запомнилась Настя, почти ничего не осталось. Перед ним сидела молодая женщина, уже узнавшая силу своей красоты. Короткая стрижка, открывавшая маленькие уши, высокая шея, черные крупные бусинки ожерелья, под черным шелком топика отчетливо прорисосывалась грудь. Настя необратимо изменилась.
«Точнее, заново родилась», — поправил себя Белов, вспомнив удушливый запах больницы и Настино лицо на застиранной наволочке, черные тени под глазами, шершавые бескровные губы.
После похорон ее отца Белов несколько раз пытался связаться с Настей. Телефон не отвечал. А потом у Белова хватало личных проблем, чтобы раз за разом откладывать поиски Насти. Через общих друзей в прокуратуре — папу Насти — знаменитого «важняка» Столетова там еще не забыли — узнал, что девчонка более-менее оклемалась, ни в чем не нуждается. Этого хватило, чтобы оправдаться перед самим собой. Посмотреть в глаза Насти он, откровенно говоря, просто боялся.
— Какими судьбами, Игорь Иванович?
— Шел, услышал музыку, решил зайти.
— Помяните мое слово, зайдете еще раз — останетесь навсегда.
— Серьезно?
— А вы прислушайтесь к себе, и получите ответ. — В Настиных глазах заиграли веселые бесенята. — Ой, да не делайте такое серьезное лицо! Это же трюк. — Она облокотилась о стойку, придвинулась ближе. — Один психолог поделился. Понимаете, человек, как правило, не горит желанием открываться перед ближним. Есть какая-то грань, которую легко преодолеть только по пьяни. Ну, этот психолог заглядывает в глаза клиенту, тот, естественно, зажимается, но тут следует вопрос: «Вы сегодня хорошо позавтракали?» Пациент невольно обращает взор вовнутрь себя, а потом отвечает, вопрос же не опасный. Вся хитрость в том, что тропинка во внутренний мир уже проложена, вытянуть остальное труда не составляет.
— Здорово! — покачал головой Белов. — А перед каким вопросом меня разминала?
— Перед естественным, разумеется. — Настя хитро улыбнулась. — Любопытство должно быть обоснованным и естественным, тогда оно не вызывает подозрения. Вы еще работаете?
— В смысле? — сыграл непонимание Белов.
— Вопрос снят как риторический, — констатировала Настя. — Ваше здоровье. — Чокнулась краем бокала о его рюмку.
Белов с удовольствием отметил, что первое впечатление оказалось ошибочным. Настя так и осталась задорной девчонкой. Все бы ничего, если бы покойный папа не натаскал дочку в специфических аспектах оперативного ремесла. Ей понравилось играть в Мату Хари, а всем вышло боком.
«Какой агент пропадает, — вздохнул Белов. — Красива, умна и авантюристка от бога».
— Итак, на секретном фронте без перемен, я надеюсь? Своих позиций не сдаем, на чужие не наступаем? — заговорщицким шепотом произнесла Настя и первая рассмеялась. — Нет, я серьезно, как поживаете?
— Нормально. — Белов прицелился на рюмку, но, подумав, отодвинул ее. Закурил. — А ты, Настя?
— Уже лучше. — Поиграла маслинкой в бокале. — Ладно, все равно же захотите знать. — Резким движением убрала за ухо выбившуюся прядку. — Было трудно, потом пришла в себя. Очнулась в «дурке». Нет, не «Белые столбы», не волнуйтесь. Бывший муж проявил сочувствие, пристроил по блату. Клиникой даже не назовешь — двадцать комнат в особняке. Выход в парк свободный, в комнате занимаешься, чем хочешь. Публика приличная. Три художника, один крупный ученый, остальных не помню. Вышла, осмотрелась, стала жить.
— А с Димкой у тебя как? — Белов знал ответ от самого Рожухина, но по оперской привычке решил перепроверить информацию.
— Никак. — Настя пожала плечиком. — Что было раньше, после больницы само собой отмерло, а новое не заладилось. Так, встречались одно время, потом разошлись. Простите за подробности, но Димка не из тех, с кем можно спать без любви. Какой-то он нудный стал. — Она пригубила коктейль. — Вы не находите?
— С чего ты взяла, что я с ним встречался? — Белов постарался сыграть удивление как можно органичнее. — «Вот, блин, попался!»
— Сами однажды сказали, мир спецслужб тесен, здесь, как в деревне, все про всех знают. Говорили?
— Вроде бы, да.
— Из ваших же слов следует, что с Димкой вы просто обязаны были встречаться. — Настя сделала строгое лицо, но не выдержала — рассмеялась.
— М-да, папина дочка, — покачал головой Белов. — Только Рожухин сейчас вне моей досягаемости.
— Ну и черт с ним! — Настя махнула рукой. — Без него обойдемся.
Белов скользнул взглядом по Настиному костюму.
— Дорого стою? — Она моментально расшифровала его взгляд.
— Ну не так, конечно, грубо, — смутился Белов.
— Игорь Иванович, смотрите на жизнь проще! И она покажется вам интереснее. — Настя поправила соскользнувшую бретельку. — Деньги есть, но к моральному разложению они не имеют никакого отношения. Скажем так, наследство.
— От папы?
— От папы осталась квартира у Белорусского вокзала. Каюсь, продала. — Настя чуть дрогнула губами. — Не смогла там жить. А полгода спустя, пришел какой-то дядя. Седой, авторитетный. Представился папиным знакомым. Представляете, заявил, что дочка такого человека, как Стольник, ни в чем нуждаться не должна.
— Так и сказал — Стольник? — насторожился Белов.
— Ага. Угадали, так папу уголовники прозвали. Этот дядя был его последним клиентом. Только папа его не посадил, а, наоборот, от «вышки» спас. Дело пересматривал Верховный суд, освободил клиента подчистую, но это было уже без папы.
— Понятно, — протянул Белов. Папа Насти умер в Новосибирске, получив сообщение о ранении дочери. Но к этому времени успел гарантированно и грамотно развалить дело, наскоро сварганенное Новосибирским РУОПом. Вмешательство бывшего прокурорского, переквалифицировавшегося в адвоката, повергло всех в шок. Лишь Белов знал, что Столетов старался ради дочери, — весь гонорар планировал потратить на срочный вывоз Насти из страны.
— Я подумала и сказала, что в спонсорах не нуждаюсь, а папин гонорар возьму. Папа же его заработал, так?
— Вообще-то, правильно. Прости, много дал?
— Можно было и не продавать квартиру, — ответила Настя.
Белов мысленно прикинул стоимость трехкомнатной квартиры в центре. Авторитет явно знал цену своей свободе.
— А мама?
— Мама, как всегда, опять замужем. — Настя наморщила носик. — Живет в Италии. Учит малышей бельканто. Сама иногда выступает. Не Вишневская, и не Монсеррат Кабалье, но для европейской провинции годится.
— Значит, ты у нас теперь богатая невеста. — Белов постарался уйти от неприятной темы — отношения у Насти с матерью всегда были сложными.
— Да дура я по жизни, Игорь Иванович! Кому такая нужна? Деньги за бугром, а я — здесь.
— А что так? — удивился Белов.
