Вторым мужем молодой энергичной хозяйки центра нетрадиционной медицины стал комсомольский кооператор. Разница в возрасте, само собой, она, как ружье на сцене, в третьем акте непременно бабахнет. Но рвануло раньше. Молодой человек так несся по жизни вперед и вверх, что не разглядел разбросанных для особо рьяных противопехотных мин. Спешил на ваучерный аукцион по продаже алюминиевого комбината, а вернулся в цинковом ящике. Нина утешала себя тем, что кое-что, не без ее влияния, молодой человек успел переписать на ее имя. Хватило на черный день и на все последующие. Квартиру в уютном московском дворике с видом на высотку МГУ продавать не пришлось.
В оклемавшийся от передряг и безденежья «свет» Нина вышла под руку с седовласым американским финансистом. Разница в возрасте бросалась в глаза, что придавало паре дополнительный шарм. Кто мог, сдержался, остальные умерли от зависти. Нина обрела почву под ногами и еще больше похорошела. Финансист, довольный удачной покупкой и прилагающейся в качестве подарка «клубной карточкой» московского бомонда, просто сиял от счастья. Правда, предлагать руку и сердце не спешил. Нина не настаивала, бумажник финансиста и так был в ее руках, а добраться до основного капитала при умелом обращении особого труда не составляет, но сей факт она собиралась засвидетельствовать не по убогим российским законам, а брачным контрактом, зарегистрированном в Штатах.
Метание между стариной и модерном добром не кончаются. Это только по поговорке считается, что старый конь пашет неглубоко, но борозды не портит. Нормальный старый конь не пашет вообще, бережет остатки здоровья. На этой почве у Нины случилось легкое недомогание. Пришлось прибегнуть к радикальным мерам, но тут выяснилось, что у выходца из страны Дяди Сэма чувство собственника доведено до абсурда: сам не ам, но и другим — шиш. Финансист, вовремя поставленный в известность о бойфренде Нины ее же лучшей подругой, поставил вопрос ребром. Нина оказалась перед выбором: либо смириться с положением сопровождающей, получающей оговоренный оклад и гарантирующей, что шептаться и хихикать за спиной финансиста не будут, либо остаться у разбитого корыта. А ее роль с радостью возьмет на себя подруга, предварительное согласие которой уже получено. Нина умело закатила истерику, чем выиграла неделю на размышление.
Тупиковая ситуация рассосалась сама по себе, раз в жизни подсобило родное государство. Грянул кризис девяносто четвертого года, Гайдар колобком выкатился из кресла, банк, который облагодетельствовал своими консультациями американец, издал прощальный гудок и «Титаником» пошел ко дну. Петлявший между Белым домом, американским посольством и валютной биржей седовласый бизнесмен неожиданно вильнул налево, ненароком заскочил в Шереметьево и — «пролетая над вашей страной, позвольте поприветствовать весь советский народ». До Америки, кстати, не долетел. Десантировался в районе Парижа, но весточек не присылал. От имени народа, заподозрившего что-то неладное, приходили какие-то вежливые люди в штатском, но ничего в профессорской квартире, подвергнутой капитальному евроремонту, не нашли.
Нина вздохнула, вытерла слезы и решила жить дальше. На что жить, она знала. Народ за это время окончательно сдвинулся на магии и прочей парапсихологии, босые кришнаиты сигали через сугробы, в телевизоре крутил пальцем патлатый гуру Аум Сенрикё вещал истины под космические мелодии сводного образцово-показательного симфонического оркестра бесновались Марии-Дэви-Христосы и плескались в тухлых прудах баптисты. Идея создать на базе чахнувшего медицинского центра собственную секту родилась сама собой. Диплом МГУ и степень гарантировали от неприятностей, в любой момент все можно было списать на психотерапию или на научные исследования. К тому же Нина не перегибала палку, в тоталитаризм не играла, просто потому, что не имела к нему никакой тяги.
— Хали-гали Кришна, хали-гали Рама, — промурлыкала Лилит любимую песенку. Прислушалась к перезвону флакончиков и баночек на туалетном столике. Нина, невыспавшаяся, но веселая — Лилит заявилась в первом часу — восстанавливала красоту.
«Глотку ей перерезать, что ли?» — подумала Лилит, сама удивившись, как легко об этом подумалось. Сморщила носик, махнула рукой. Для себя уже решила, что с Ниной пора завязывать, а как — вопрос времени и настроения.
Пританцовывая, прошла коридорчиком в соседнюю комнату.
«Немножко тайны, побольше непонятного и вдосталь секса, вот и все, что им требуется, — как-то раз поделилась Нина формулой успеха. — Понимаешь, любая организация — плод невроза ее лидера. И служат в ней те, которые в той или иной мере соответствуют „клинике“ лидера. Кто спит с шефом, кто стучит ему, кто тихо ненавидит, кто самозабвенно корпит над бумажками, кто вытирает ему сопли и гладит по головке — все реализуют свои комплексы и неврозы. Поверь, такая организация будет существовать вечно, потому что все подсознательно заинтересованы в том, чтобы эта сладкая пытка продолжалась вечно. Фирма, партия, секта все живут так. И им хорошо, потому что если все дружно больны, то все — здоровы. Найди свое место в этом опрокинутом мире, и ты станешь счастливой».
Лилит подошла к краю огромной кровати. По разумению Нины, это низкое ложе и было тем самым местом, где следовало обрести счастье. Своим правом самозваной Великой жрицы она пользовалась в полный рост, через ее постель прошли все члены секты, по очереди, попарно и более, вне зависимости от пола и возраста. Действительно, организация вовсю обслуживала проблемы ее лидера.
Покрывало из тонкого шелка, два черных квадрата, два белых. Конечно, все гармонировало с интерьером спальни, не зря же старался Игорь, недоучка-дизайнер. Знал ли он, что постелил боевой стяг тамплиеров — священный Босеан? Вряд ли. Лилит знала. Нина — нет. Она заблудилась во времени и не разглядела ту, новую и страшную, что оказалась рядом.
Но даже тогда Нина не соврала, зло, мерзко напомнила она, что Лилит упала сюда израненная, полураздавленная. Лилит знала, что обязательно встанет и все падут перед ней на колени. В обожженном мозгу уже тогда зло и настойчиво бился молоточек, не давая забыть обретенное в бредовых снах знание. У нее было все необходимое, чтобы создать «пирамиду ведьмы»: сильное злобное воображение, огненная воля, непоколебимая воля и тайна, в которую она никого не собиралась посвящать. Требовалось лишь время, чтобы прийти в себя и окрепнуть. И когда Сила ведьмы сложилась в пирамиду, первой покорилась Нина, из Великой жрицы незаметно превратилась в рабыню.
Лилит сорвала покрывало, закуталась в него по плечи. Постояла, вздрагивая от холодных прикосновений шелка к телу. Танцующей походкой прошла к окну, подняла жалюзи, впустив в комнату свет.
Город, лежащий в низине, купался в солнечных лучах. Утро предвещало жаркий летний день.
Черная Луна
Мир радовался солнечному утру, предвещавшему еще один жаркий летний день, а на душе у прапорщика Бондаря было слякотно и мрачно. Он с оттяжкой сплюнул вязкую перегарную слюну, зло осмотрелся по сторонам. Лес парил, в косых лучах между елями клубилась пелена, влажно блестели заросли крапивы. Солнце уже основательно припекало спину, что не могло радовать. Бондарь в сомнении почавкал сапогами в раскисшей от ночного дождя колее. Назад идти не лежала душа, а вперед не было сил. Просека вела прямо к узкоколейке, а та выводила к ветке на Бологое. Час ходу, не меньше, а потом еще минут сорок по шпалам до поселка. Назад, в часть, столько же.
