Свет стал белым. Он врезался в стену света, и воздух вырвался из сжавшихся легких. «Гас-с!»
И его потянуло вниз. Неудержимо, с бешеным ускорением. Внизу чернела бездна…
Он вошел в черную, вязкую, как смола, темень. Удар, и темнота оглушила, и он не мог вспомнить, в какое из бесконечных мгновений погружения его начало неудержимо тянуть вверх. К свету.
* * *
Максимов открыл глаза и машинально посмотрел на часы. Прошло две минуты. Он полежал, прислушиваясь к себе. Чувства обострились до предела. Не было лихорадочного возбуждения, только спокойная готовность к схватке. Одного против всех..
«Все ясно. Дагас — это дойти до дна бездны, потому что только так можно вырваться к свету. Иными словами, чем хуже будет ситуация, тем быстрее придет решение. Попробуем… Ха! А если наложить две половинки знака друг на друга, то получится восьмиугольник. Как говорят на Востоке, бой на восемь сторон света. Против всех. Спасибо за подсказку». — Максимов улыбнулся.
Этому толкованию руны «Дагас» его никогда не учили. Оно родилось само собой. Именно так и строилось обучение в Ордене: ты сам извлекал знания и опыт из ситуаций, в которые тебя бросали судьба и воля Ордена.
* * *
«Непредсказуемой остается ситуация в Чечне, где в результате столкновений 17 сентября между правительственными войсками и силами оппозиции имеются потери с обеих сторон. О точном количестве убитых и раненых официально до сих пор не объявлено.
Известно, что среди погибших был двоюродный брат лидера миротворческой группы Руслана Хасбулатова.
Официальный Грозный готовится, судя по всему, к решительным действиям. Предполагается, что проект указа о введении в республике военного положения будет подписан Джохаром Дудаевым или отклонен вечером в понедельник.
Возобновились передачи Грозненского телевидения, прерванные после взрыва 14 сентября на местном телепередающем центре.
Вторые сутки после боя у селения Толстой-Юрт не выходит в эфир телевидение миротворческой группы Руслана Хасбулатова. Сам он находится в этом же селении на трехдневной траурной церемонии похорон погибших».
Газета «Труд» вторник, 20 сентября 1994
Глава шестая. «Здравствуйте, дачники, здравствуйте, дачницы…»
Искусство ближнего боя
Максимов профессиональным глазом оценил дачный участок. По всему чувствовалось, что дом строил человек, умевший ценить маленькие радости жизни, не забывая при этом о безопасности.
Прямо перед ним лежала лужайка, простреливаемая из каждого окна фасада дома. Все внутренние постройки — сторожка, летняя кухня и несколько сарайчиков неизвестного назначения — располагались так, что не перекрывали основной сектор обстрела. Окна флигеля перекрывали подходы справа. Если на маленькой башенке посадить опытного снайпера, весь периметр забора окажется под прицелом. Даже обязательные для старых дач заросли одичавшей малины росли здесь хитро — между ними и забором оставалась полоса в полтора метра. С тыла к участку подступал сосновый бор. Стены дома — он успел, их незаметно пощупать — были толстые, за внешним слоем плотно подогнанных досок был насыпан песок. При пожаре хлынувший через щели песок за минуту собьет любое пламя. И все это благолепие было обнесено высоким, под три метра забором.
Короче, дача ему понравилась. Кто из бывших сталинских соколов и для каких целей ее отстроил, решил не спрашивать. Сам догадался, что место это предназначалось не для семейных чаепитий и дачной неги, а для тихих разговоров с глазу на глаз. Постройки такого типа — работа штучная, и спецслужбы передают их друг другу по наследству.
Максимов переводил взгляд с одной постройки на другую, принюхивался к запахам, улавливал и запоминал все звуки, наполнявшие двор и дом. Он вживался в место, которое на ближайшее время станет его убежищем, а, не приведи господь, и полем боя. Он знал, что сейчас в память накрепко впечатается образ дома и окружающей местности. Стоит чему-нибудь измениться, чутье зверя, тысячу раз избегавшего капканов и загонщиков, даст тревожный сигнал.
— Вещи бросил? — Стас успел загнать машину в гараж и переодеться в спортивный костюм. Подошел ленивой походкой, жуя соломинку. Всем видом старался показать, что на даче он давно свой, а Максимов так себе — не пришей кобыле хвост.
— Да. — Максимов вскользь осмотрел его фигуру. Первое впечатление, составленное еще в машине, когда Стас был в джинсах и просторной кожаной куртке, подтвердилось.
«Перекачался, дурачина, — подумал Максимов. — Под мышками по арбузу носить можно. А судя по роже, уже давно не получал по печени. Обнаглел на хозяйских харчах».
Этот качок, присланный Гавриловым, начал раздражать Максимова с первых же минут поездки из Москвы. Вместо того чтобы скромно тащиться в левом ряду, Стас то рвал под светофоры, то неожиданно нырял в переулки, чтобы, поблукав проходными дворами, опять выскочить на шоссе.
Максимов хотел было сказать этой жертве детективных романов, что проверяться таким дебильным способом на Кутузовском проспекте и Можайском шоссе (а они как были «правительственной трассой», так и остались), не рекомендуется. Потом заметил в зеркало заднего вида, что их «Волгу» аккуратно взяли в оборот ребята из «группы обеспечения правительственной трассы», и решил — пусть дебила учит жизнь.
Суровая правда жизни предстала через пять минут в лице двух инспекторов ГАИ. Стас десять минут доказывал, что он не верблюд, а машина — не в угоне. Все это время гаишники косились на двух невзрачного вида «жигуленков», вставших в сотне метров сзади и спереди «Волги». Отпустили Стаса лишь тогда, когда задний «жигуленок» мигнул фарами. Очевидно, центральный компьютер отыскал данные на Стаса в файле, озаглавленном «дураки по жизни», подумал Максимов и всю дорогу тихо посмеивался в душе.
— Значит так, — Стас сплюнул соломинку. — Запомни первое — старший здесь я. Числюсь комендантом этого объекта. Но для тебя — старший. Вопросы?
— Нет вопросов. — Максимов посмотрел за его плечо, и тот невольно обернулся. — «Понятно. Не обучен. Десантура, не больше. Судя по манерам, дед-состав не кисло на нем дрова поколол, на всю жизнь комплексы остались».
— Пока нас к Гаврилову не позвали, пойдем познакомимся поближе. Стрелять умеешь?
— Учили когда-то, — пожал плечами Максимов. — И где палить будем? Не во дворе же по банкам.
— Зачем во дворе? У нас здесь тир есть.
— Кучеряво живете! — присвистнул Максимов.
— А то! — ответил Стас, словно дача и все ее окрестности принадлежали ему.
Тиром оказалось подвальное помещение. Максимов принюхался. Остро пахло сырыми досками и пороховой гарью, но куда стреляли, догадаться не мог — комнатка не больше двенадцати квадратных метров.
Стас хлопнул его по спине и резко подбил под пятки. Максимов еще не понял, что произошло, а тело само вошло в прыжок, на последней ступеньке он сгруппировался и, оттолкнувшись от пола одним движением руки, погасил падение мягким кувырком. Ожидая града ударов (такие шутки над ним уже шутили), он закрутился волчком, описав ногами круг в воздухе, и лишь после этого резким кульбитом вскочил на ноги. Темнота вокруг была мертвой. Никого.
