«Если Инга под видом снотворного колет ему морфин, тогда понятно, почему он до сих пор не ревет от боли. Тянут бедолагу до последнего. Гаврилова в гуманизме подозревать просто глупо. Самое лучшее, если бросит Журавлева за ненадобностью в какую-нибудь клинику. Нет, не будет этого. Своей смертью Журавлеву умереть не дадут», — подумал он и демонстративно посмотрел на часы. Половина третьего, у банка нужно быть к пяти.
— Я все запомнил, Кирилл Алексеевич. Пора.
Журавлев сразу же погрустнел, глаза сделались неприкаянными, как у брошенной собаки. Он со вздохом захлопнул блокнот.
— Буду ждать твоего возвращения, — Он протянул Максимову руку. — Ни пуха!
— Извините, но — к черту! — Максимов крепко пожал одутловатые пальцы Журавлева и встал.
Тот, не разжимая пальцев, притянул Максимова к себе, заставил наклониться и прошептал:
— А я пока поработаю. Думаю, через пару дней нам будет о чем переговорить.
Максимов едва сдержался, так захотелось сказать, что все знает о болезни, и срок Журавлева уже отмерян, времени сыграть Кротова просто нет. Потом вспомнил, что Кротова он уже выиграл, сам, без помощи Журавлева. И торговаться, стало быть, бестолку. Выбор сделан.
— Конечно, — кивнул он. И не оглядываясь — плохая примета! — пошел к дверям. Загадал, что если Журавлев его не окликнет, то все сегодня пройдет без неожиданностей. Едва взялся за ручку, сзади раздалось:
— Максим!
— Да? — он вздохнул и повернулся. Журавлев сидел в кресле у стола. Лицо, попав в тень, теперь казалось пепельно-серым.
— Возвращайся!
— Спасибо. Непременно вернусь.
* * *
Из кухни шел приятный аромат специй, обжариваемых в оливковом масле.
«В Корее американский батальон отказался идти в атаку, потому что им не подвезли к завтраку положенный по контракту апельсиновый сок. Янки, конечно, сволочи, но чем я их хуже?» — подумал Максимов и пошел на запах.
Дверь отрыл бесшумно, но Инга все равно оглянулась.
— Ходишь, как кошка, а я все равно научилась тебя вычислять! — Она улыбнулась своей спокойной улыбкой.
— «Вычислять», — передразнил ее Максимов. — Нахваталась!
— С кем поведешься, так тебе и надо, — вздохнула Инга.
— Чем так вкусно пахнет?
— Рыбу жарю. Этот уникум, — Инга глазами указала на потолок, — сказал, что мозгу требуется фосфор.
— Костик?
— Ну а кто еще!
Костя второй день не выходил из-за стола. Все три компьютера работали круглые сутки. К столу выходил с бледным до прозрачности лицом, наскоро ел и убегал наверх. Максимов несколько раз предлагал ему пойти в тир, но тот только вздыхал и отворачивался к монитору.
— Зря смеешься, Инга. В знаниях — сила, не помню, кто сказал.
— Интересно, что его жена по этому поводу сказала. — Инга посмотрела Максимову в глаза и отвернулась. Открыла кран и стала смывать прилипшую к рукам муку. — Подождешь немного? Скоро уже будет готово.
— Некогда, Инга. Ехать пора. Дай что есть.
— Немного вчерашнего борща осталось. И салат, если хочешь.
— Очень даже хорошо. — Он прислонился к косяку, с удовольствием следя за ее движениями. «Редкий тип, даже по кухне двигается, как по сцене». — В брежневском ЦК был единственный умный человек…
— А разве там были умные?
— Я же говорю — один. Товарищ Косыгин. Он к завтраку заказывал борщ. Калорийно, питательно и не тянет в сон. Кстати, у тебя витамины есть?
— Какие? — Голос ее чуть дрогнул, что не укрылось от Максимова, после разминки врезавшего заранее заготовленным вопросом.
— Для дистрофиков. Ревит, ундевит и прочее?
Она пожала плечами, открыла холодильник, перебрала коробочки и протянула ему одну.
Максимов вытряс на ладонь целую пригоршню разноцветных шариков и отправил в рот.
— Витаминный удар, — прокомментировала Инга. — Серьезная поездка?
— Нет, — пробурчал с полным ртом Максимов. — Поди, принеси, пошел вон.
За окном мелькнула тень.
— Кто там, Кротов? — кивнул на окно Максимов. Инга, не сводя с него почему-то погрустневших глаз, кивнула.
— С утра круги нарезает. После завтрака о чем-то с Журавлевым поспорили. Вот с тех пор и кружит. Зайдет на веранду, погреется — и опять.
«Так, кое-что интересное я пропустил», — подумал Максимов.
Инга подошла вплотную, сцепила руки за его спиной. Молча потерлась щекой о его грудь и отошла к плите.
— Где есть будешь, Максим?
— На веранде.
Он отступил за порог. В Инге было все, что должно быть в женщине: покой и опасность. Счастье, если она твой друг. Опасней врага не придумать. Инга была врагом.
Когти Орла
Кротов распахнул дверь и, увидев Максимова за столом, замер на пороге.
Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Потом Кротов отступил назад, оставив дверь открытой.
Максимов встал и бесшумно вышел следом. Кротов кутался в теплую кофту, лицо было белым от холода. В его глазах Максимов прочел отчаянную решимость. Черный лис, обложенный со всех сторон, принял решение.
— У меня было время все обдумать, Максим, — прошептал Кротов синими от холода губами. — Сделка висит на волоске. Но она должна, понимаете, должна состояться. Это и в ваших интересах.
Максимов кивнул. С похищения векселей он не получал ни копейки, сам бог велел изобразить на лице заинтересованность.
— Для вас нет невозможного, это я уже понял. — Кротов судорожно вздохнул. — Любым путем обеспечьте успех сделки. Вы даже не понимаете, какие перспективы это откроет. И еще. — Он пристально посмотрел Максимову в глаза. — Знающие истинную цену вещам расплачиваются временем и информацией. Превратить их в деньги особого труда не составляет. Так вот, передайте Ашкенази: я требую, чтобы вы были на заключении сделки. То, что вы там увидите, и будет платой за… — Он сглотнул комок. — За канал отхода, как вы выражаетесь.
— А «гномы» пустят меня в свой тайный мирок? — прошептал Максимов одними губами.
Кротов вздрогнул, как будто Максимов прокричал эти слова на всю округу. Мало кто знает о закрытом братстве финансистов, прозванных «гномами» в память о маленьких хранителях сокровищ и кладов. Мало кто рискнет говорить о них вслух.
Лицо Кротова на мгновение сделалось непроницаемым, как у человека, готового головой вниз броситься со скалы навстречу камням и прибою. Он снял с пальца перстень, вложил в ладонь Максимова.
— Если вы тот, о ком я сейчас подумал, эта вещь вам поможет. — Кротов поднял на Максимова измученные глаза. — Если нет — погубит. Гарантирую. Это избавит меня от иллюзий. — Он сошел с крыльца. — И пусть все останется на своих местах.
