Салин в свое время добился финансирования работ Мещерякова из спецфондов Минздрава. Подкармливать Мещерякова и его единственного помощника было не накладно, а перспективы дело сулило фантастические. Всем, кто пытался высмеять его протеже, показывал данные по аналогичным работам в США: более двухсот пятидесяти частных фирм, три крупнейших университета и неизвестное количество секретных лабораторий проводили аналогичные исследования. Объем финансирования работ над психотронным оружием, методиками управления сознанием и поведением как отдельных людей, так и масс населения был не сравним с крохами, перепавшими Мещерякову. Там, не скупясь, отпускали миллионы долларов, потому что знали — дело того стоит.
— Я не представляю, как иначе можно инициировать Белова. Его надо включить в игру тонко, заставив действовать по собственной инициативе. А времени на комбинации у нас нет. Мещеряков гарантирует высокую эффективность своих методов при минимуме риска обнаружения. А сейчас нам именно это и требуется.
— А попроще нельзя? Не верю я в эту заумь. Есть разведка, а есть шаманство, и еще никому не удалось скрестить слона с тараканом. — Решетников знал, что оспорить бесполезно, но лишний раз решил испытать на прочность убеждения напарника.
— Можешь не верить, — поджал губы Салин. — Тогда рассуждай как оперативник. Эта девчонка, Настя Столетова, невольно стала узловым звеном. Она нашла Кротова, она вывела на него Белова и она же, в конце концов, бывшая жена Виктора, помощника нашего Мещерякова. Не использовать такой подарок судьбы просто грех, согласись, я прав. А как мы подкинем ей информацию и принудим сдать ее Белову — вопрос техники.
— На мой вкус, чересчур накручено, — с сомнением в голосе произнес Решетников. — Она же мнит себя великой журналисткой, может, с этого бока и подъехать?
— Сам же видел, что Белова посадили под колпак! Он сейчас своей тени бояться начнет. Думаешь, он облобызает эту пигалицу и бросится реализовывать информацию? Нет, он калач тертый! Первым делом насторожится и начнет крутить ее источник информации, и мы потеряем в темпе.
— Тут ты прав, Виктор Николаевич. — Решетников кивнул. — Но по мне, чем проще, тем лучше.
— Самое простое — вызвать Белова и выложить Кротова на блюдечке. Но это выдаст нас с головой. Думаешь, Белов не сообразил, что мы с самого начала были в курсе? Сообразил, можешь быть уверен. Еще немножко подумает и выйдет на наш главный интерес. И начнет крутить.
— Любой начнет, стоит ему пронюхать про наши дела.
— Вот пусть Мещеряков и поработает! Все должно выйти само собой. Наши ушки нигде торчать не будут. Именно в этом и есть вся ценность исследований Мещерякова, в противном случае я бы с ним столько не возился. Мы только и делали, что подчиняли своей воле и заставляли делать то, что нам выгодно. Но тогда отнять партбилет приравнивалось к гражданской казни, а чем ты хочешь воздействовать сейчас? Тысячу раз говорил, пора менять методы работы. Сколько лет назад выкинули нас со Старой площади, а в мозгах все еще старая труха перемалывается!
— А ну как не выгорит? — Решетников покосился на неожиданно замолчавшего Салина.
— Вот тогда ты вызовешь Белова и сдашь ему нору Крота. Тупо, но просто, как учили. — Салин хлопнул ладонью по колену и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.
Глава тридцать вторая. Нетрадиционные методы
Салин всю жизнь работал с людьми, даже корпя над документами, не забывал, что эти бумажки рождены самолюбием, завистью, страхом, манией величия, карьерными амбициями, извечной тягой русской интеллигенции к стукачеству, в общем, всей той грязью, из которой господь сподобился сотворить человека.
Пресловутый «человеческий фактор», о котором столько пустословил Горбачев, в организации Салина всегда был краеугольным камнем работы, просто этого никто и никогда не афишировал. Что бы ни пели мистики и парапсихологи о Высших Силах, проявляются они в нашем бренном мире исключительно через человека. А раз так, то надо заблаговременно вычислять готовых резко, по никому не известным причинам пойти в гору, вознестись над пребывающей в счастливой дреме толпой, создать новое, способное спасти или опрокинуть мир. Таких надо осторожно брать под колпак, изучать, как диковинную особь, просчитывать вероятные плюсы и минусы, а потом отпускать, позволяя набирать высоту, но уже в нужном, заранее определенном направлении, используя энергию подъема индивидуума в интересах Системы. И горе тому, кто по собственной прихоти изменит рассчитанную для, него кривую полета. Карьеры и хребты таким Организация ломала беспощадно — в государстве не может быть инициативы вне вектора государственного интереса.
Мещерякова он подобрал случайно. По линии парткома одного из многочисленных НИИ пришла информация об организованной травле какого-то несостоявшегося светила психологии. Дело было обычным, от хронического безделья, помноженного на бездуховность, склоки и травля стали общенациональным спортом, впору было устраивать первенство Союза, в котором, без сомнения, первое место заняло бы спортобщество «Наука», намного опередив сборную команду работников торговли.
Можно было оставить сигнал без внимания, можно было просчитать вероятные последствия склоки и форсировать скандал, возможно, удалось бы провести нужную кадровую комбинацию. Но Салин по наитию решил «покопать вопрос», как с пролетарской образностью выражался друг и соратник Решетников. Навел справки. Оказалось, неизвестный мэнээс
[11]
Мещеряков на свой страх и риск, вызвав злобную зависть сослуживцев, решил заняться направлением со странным названием «трансперсональная психология».
Салина заинтересовал сам термин, он даже машинально подчеркнул его красным карандашом. Трансперсональная — выходящая за рамки личного. Это было интересно. Все, что выходило за рамки личного как производного от обыденного опыта, от повседневной монотонной реальности, автоматически становилось объектом изучения Организации.
Первая же порция информации, затребованная от не связанных между собой источников, заставила Салина вздрогнуть. Во всем мире исследования по этой проблеме шли полным ходом. Изучались все, имевшие запредельный опыт: от ветеранов Вьетнама и наркоманов до переживших клиническую смерть и имевших контакт с НЛО. Буквально всех просеивали через сито оплаченных государством исследований. Салин с интересом пролистал американскую книжку, почти на две трети состоящую из анкет и таблиц, и печально вздохнул. Зарубежные коллеги Мещерякова, не обремененные марксизмом-ленинизмом, уже вышли на прикладные результаты. Анкеты позволяли вычислить человека, в результате шокового опыта наделенного этими самыми «трансперсональными» способностями. А как брать в оборот вычисленного, спецслужбы учить не надо.
Мещеряков в зарубленной научным советом статье проводил мысль, что все обряды посвящения, известные от диких племен до масонских лож наших дней, суть отшлифованные до совершенства методики вывода личности на трансперсональный уровень. У всех, случайно или управляемо переживших пороговую ситуацию, развивались ясновидение, телепатия и прочие феномены, о которых все только и говорят, но мало кто знает. Работая над прикладными аспектами трансперсональной психологии, можно было выйти на методики создания сверх-солдата, сверх-ученого, сверх-музыканта, сверх-пахаря, если будет угодно, утверждал Мещеряков.
