– Вы упомянули про яд, – напомнила я.
Феня слегка растерялась:
– Сама не пойму, отчего в голову идея про него пришла. А
кстати, как ту девушку убили?
Я вздохнула:
– Не способна дать однозначный ответ на вопрос, но следов
крови в шкафу не нашлось.
– Ой, дела, дела… – поджала губы Феня. – В общем, хотите
помочь Ритке, ступайте к Кулькиной. Она Арину прихлопнула.
– Алису, – машинально поправила я. – У вас нет случайно
координат Алевтины?
Феня кивнула:
– Есть. Но живет ли она на прежнем месте, не знаю.
– Все равно, дайте телефончик.
– У меня лишь адрес, – нахмурилась собеседница.
– Можете продиктовать?
Нянька снова принялась вытаскивать из своей бездонной торбы
вещи, в конце концов на свет появился пухлый, растрепанный блокнот.
Феня стащила с носа очки, слегка прищурила карие глаза и
сказала:
– Когда мы поддерживали отношения, Алевтина обитала на улице
1905 года…
Я аккуратно записала адрес и спросила:
– Вас подвезти?
– Спасибо, я пойду на работу. Тут недалеко, приятно пешком
прогуляться, – отказалась нянька.
Запихнув назад в сумку кучу барахла, Феня встала.
– Кофе за ваш счет, – улыбнулась она и водрузила на нос
очки.
– Нет проблем, – заверила я.
Старуха снова села на стул.
– Странное дело… – прошептала она.
– Что такое? – насторожилась я.
Феня вытащила ингалятор, сделала несколько пшиков и
неожиданно воскликнула:
– Рита выгнала меня вон, не захотела общаться, вычеркнула из
жизни! Это красиво?
– Нет, – помотала я головой.
– А я ведь действительно считала Маргариту своей дочерью, –
покашливая, продолжала Феня, – поэтому решила простить ее. Понимаете?
Я кивнула.
– Но не получается, – протянула няня. – Никак! И вот
странность: чем больше времени проходит, тем крепче обида. Должно быть
наоборот, люди с годами забывают многое, а со мной по-иному произошло. Сейчас
просто ненавижу Риту! Да, ненавижу. Знаете, что мне иногда кажется?
Большие яркие карие глаза в упор уставились на меня.
– Что? – осторожно поинтересовалась я.
– Порой кажется… готова убить Риту… за оскорбление… Да, вот
так! Обидно до боли. Пережить не могу. И, честно говоря, сейчас радуюсь ее
неприятностям. Нехорошо, наверное, но так случилось. Ненавижу! Прощайте!
Нянька встала из-за стола и сделала пару шагов.
– Осторожнее! – воскликнула я.
Но поздно – пожилая дама, налетев на соседний столик, чуть
не упала.
– Да, стекла пора менять, – закашлялась она, потирая бедро,
– глаза никуда не годным стали.
Чуть прихрамывая, нянька вышла из зала. Я позвала официантку
и заказала себе еще кофе. Прикончив чашку, я попросила счет, расплатилась,
подхватила свою сумку и собралась уходить.
– Вы газету оставили, – подала голос официантка.
– Она мне не нужна, выбросьте, пожалуйста.
– Ой, кошелек! – закричала официантка. – Под газеткой лежит.
Хорошо, что не ушли!
Я уставилась на столик. Действительно, там лежало портмоне,
сильно потертое, далеко не новое. Память услужливо развернула картину: вот Феня
в самом начале нашей беседы принимается выкладывать из сумки барахло – ищет
газету, показывает мне «Инопланетные новости», кладет газету на столик и
случайно накрывает кошелек. Отчего пожилая дама, уходя, не вспомнила о деньгах?
Так ведь она не собиралась расплачиваться, предоставила эту обязанность мне.
– Вы знаете мою собеседницу? – повернулась я к официантке.
– Первый раз вижу, – ответила та.
– Странно, мне показалось, что она тут постоянная
посетительница.
– Я работаю всего три дня, – призналась девушка.
Я взяла портмоне, вышла на улицу, уселась в машину и
заглянула внутрь. Содержимое удивило. Честно говоря, ожидала обнаружить пару
потертых десятирублевых бумажек, проездной и какое-нибудь пенсионное
удостоверение, но в отделениях лежало десять тысяч рублей и сто долларов. И еще
листок, на котором были написаны номер телефона и имя «Евгений». Следовало
найти Феню и вернуть ей как можно скорей потерянное богатство. Но как отыскать
старуху? Феня пошла на работу, место ее службы я не знаю. Бабуся, правда, упомянула,
что офис фирмы, где она «следит за порядком», в паре минут ходьбы от кафе. Но
на улице теснятся дома, первые этажи которых занимает множество всяких фирм.
Начать, что ли, заглядывать в конторы и спрашивать: «Простите, не здесь ли
работает завхозом бабушка по имени Феня? Особые приметы: бифокальные очки и
плохие зубы…»
Тут только до меня дошло, что я не знаю полного имени той,
которая вырастила Риту. Феня! Это как же написано в паспорте? Феодора?
Феофания? А может, Ефросинья? Вполне вероятно, что «Феню» придумала в детстве
Рита. Знала я одну Тату, которую на самом деле звали Мариной. Ладно, имя можно
уточнить у Риты, но места службы своей бывшей няни она точно не знает.
Я вздохнула и села в машину. Придется вечером звонить по
домашнему телефону или рулить в совхоз «Светлый луч», иного способа вернуть
пропажу бабушке нет. Представляю, как она расстроится, обнаружив отсутствие
кошелька. В нем, наверное, лежит все ее состояние!
Так, составим план дальнейших действий. Сначала еду на улицу
1905 года, где пытаюсь осторожно узнать: жива ли Алевтина Кулькина и в каком
она состоянии. По словам Фени, вдове должно быть за шестьдесят, большинство
людей в этом возрасте вполне разумны и деятельны, а месть – такое чувство,
которое с годами, как коньяк, делается крепче. Так что с головой у нее должно
быть все в порядке. Не считая помешательства на дате «15 мая».
