— Кретина Федора Глотова, — буркнул
полковник. — Представляете, он расчлененку описывал… Жуткое дело, останки
в тазу лежали! Так вот Федор (а он наверняка принял на грудь, приступая к
описанию) занес в документ такое определение: «Труп имеет форму таза». И как с
подобным работничком можно дело иметь? Нет, ответьте мне!
В столовой установилось молчание. Я глянула на гору салата в
изящнейшей фарфоровой тарелке перед полковником и ощутила приступ тошноты.
Очевидно, Манюня испытала те же чувства, потому что слишком бодро воскликнула:
— Ой, папулечка, ты такой трудоголик!
— Кто-то же должен в этом городе наводить
порядок, — кивнул полковник.
— Папочка, а чем от тебя пахнет? — попыталась
перевести разговор на другую тему Зайка. — Великолепный аромат!
— Идиотом, — гордо сообщил Александр
Михайлович. — Это запах идиота.
Кеша схватил из корзиночки большую булочку и быстро запихнул
ее в рот, Зайка принялась огромными глотками пить воду, Машка залилась кашлем,
а Деня воскликнул:
— Ты, наверное, хотел сказать «Эгоистом», да? Это такой
французский одеколон.
— Плохо запоминаю названия, — признался
полковник, — Дарья подарила на день рождения.
— Деня прав, — сдавленным голосом ответила
я, — не идиот, а «Эгоист».
— Один черт! — отмахнулся Александр
Михайлович. — Назвали парфюм глупо, но, следует признать, аромат приятный.
Девушки в секретариате в восторге, все говорили: «Вы у нас такой модный!»
Кстати, еще сегодня я поехал в…
— Ой, простите! — вскочила Зайка, явно решившая не
дать полковнику возможности рассказывать новые подробности о своих трудовых
буднях. — Мы же тебя не познакомили. Разреши представить дорогую гостью!
Тоненькая рука Ольги указала на бабушку Бетти, Дегтярев
вежливо приподнялся.
— Очень приятно. Александр Михайлович.
— Милиция, — церемонно ответила старуха.
— Да, да, верно, — закивал полковник, — я из
милиции. Дегтярев Александр Михайлович. А вас как величать?
— Милиция, — повторила дама.
Толстяк распахнул пошире глаза, я вспотела, изо всей силы
пиная его ногу. Очевидно, Зайка со своей стороны проделывала то же действие,
потому что лицо Ольги слегка покраснело.
— Понял! — обрадовался вдруг, словно ребенок,
Дегтярев. — Вы тоже служите в милиции? В каком звании? Очень приятно вот
так, невзначай, встретить коллегу.
— Мое имя Милиция, фамилия Завадская, — мягко
поправила Дегтярева старуха. — Надеюсь, вы меня извините, но.., я очень
устала, привыкла ложиться в девять вечера.
— Сейчас Ира проводит вас в спальню, — закивала
Ольга.
Глава 14
Не успела Завадская выйти из столовой, как все налетели на
оторопевшего полковника, объясняя тому суть дела.
— Ну как можно быть таким тупым! — орала
Ольга. — Всю туфлю об тебя отбила.
— Я не знал, что случаются подобные имена, —
бухтел Дегтярев. — Лучше объясните, почему вы все меня папой дразнили?
Обидно, между прочим!
— Сейчас, — засуетилась Машка. — В общем, все
дело в Деньке…
Я не пожелала дальше присутствовать при разъяснительной
беседе, зевота просто раздирала мой рот. Очень тихо, чтобы не привлекать к себе
внимания, я прошла на второй этаж, открыла дверь своей спальни, зажгла свет
и.., ахнула. Весь пол оказался усеян фантиками от конфет и надкушенными
сухофруктами, а из-под кровати доносилось тихое сопение Хуча.
— Кто это сделал? — прошипела я. — Ну-ка,
говорите, какая собака залезла на тумбочку и сбросила на пол вазочку со
сладким?
Занавеска заколебалась, я подошла к окну и резким движением
отодвинула драпировку.
Так и есть: у батареи, прижавшись друг к другу, сидели
Банди, Снап и Черри.
— Немедленно отвечайте! — топнула я ногой.
Пит заскулил, ротвейлер быстро опустил большую голову,
только пуделиха сидела с непроницаемым выражением на морде.
— Понятненько… Значит, мальчики хулиганили, а ты,
Черричка, слепая, глухая и вообще ни при чем?
— Гав, — деликатно согласилась пуделиха, —
гав, гав.
Я вздохнула и услышала шорох на постели. Из-под подушки
выползла Жюли. Брюшко у йоркширихи раздулось до такого размера, что собачка с
огромным трудом могла встать на ноги.
— С тобой все ясно, дорогая, думаю, основная часть
конфет улеглась в твой совсем даже не крохотный желудок. Кстати… Хуч, иди сюда!
— У-у-у, — долетело до меня из-под кровати.
— Немедленно выходи!
— У-у-у…
— Быстро!
Поняв, что хозяйка не намерена шутить, мопс высунул наружу
круглую голову, украшенную черными висячими ушами.
— У-у-у…
— Прекрати рыдать.
— У-у-у…
— Выползай!
— У-у-у…
— Хуч!
— У-у-у…
Только тут до меня дошло, что Хучик просто не способен
протиснуться между полом и деревянным каркасом, на котором лежит матрас.
— Да уж, — вздохнула я, — ситуация Винни
Пуха. Ты, конечно, дорогой мой, не смотрел этот, можно сказать, культовый
мультфильм, но я-то знаю, чем закончился поход медвежонка в гости к кролику.
Похоже, ты, Хучик, любишь конфеты не меньше Винни.
— У-у-у.
— Ладно, ладно, сейчас попробую тебе помочь. Потерпи
чуток, — начала я утешать бедолагу, — вот только засучу рукава и
вперед…
Но, увы, закатанные части пуловера не помогли. Кровать у
меня здоровенная, два на два метра, сдвинуть с места огромный матрас со всеми
постельными принадлежностями мне, хрупкой женщине, оказалось не под силу.
Ладно, попытаемся подойти к проблеме с другой стороны. Я сбросила на пол
подушки, подушечки, думки и валики, затем стянула одеяло, плед, простыню, потом
под неумолчное завывание Хуча и тихое потявкивание Банди начала двигать
ортопедический матрас. Борьба за освобождение мопса из плена длилась минут
пятнадцать. Я вспотела и решила переодеться. Под руку попала легкая ситцевая
пижама. Стало совсем не жарко, но дело так и не сдвинулось с места.
