— Его к нам больше не пускают. Ходил, ходил, порядочным
казался. Пил, правда, сильно, но это ж не показатель… На то он и ресторан,
чтобы оттянуться. Сначала Вадим платил, потом записать попросил. И так раз,
другой, третий…
Когда долг перевалил за тысячу долларов, директор
настоятельно попросил Карякина расплатиться. Должник закивал:
— Непременно, в субботу. Мне в пятницу гонорарные
дадут.
Но ресторанное начальство не повелось на заявление и велело:
— Сейчас, пожалуйста, рассчитайтесь.
— Так денег нет, — спокойно ответил Димон, —
запишите на счет.
— Отдавайте часы и кольцо, — потребовал
ресторатор. — А когда расквитаетесь, вещички назад получите.
— Немыслимо! — начал возмущаться Карякин, но долго
злиться ему не дали.
На пороге кабинета, засучивая рукава, замаячили
шкафоподобные секьюрити. Побледневший Карякин быстро положил на стол директора
требуемые вещи и взвизгнул:
— Безобразие, буду жаловаться вашему хозяину!
— Хоть лично президенту, — не сдался директор.
— Грабители!
— Вовсе нет.
— Гопники!
— Фу, как некрасиво так ругаться! Вроде интеллигентный
человек, а позволяете себе выражения, — укорил начальник ресторана.
— Вас еще не так обозвать надо, — кипел
Димон, — обворовали меня!
— Как принесете деньги, так получите вещички
назад, — прогудел один из секьюрити. — Должок за вами офигительный,
если смоетесь, нам придется из своего кармана расплачиваться. Дайте-ка паспорт
на минутку…
— Зачем? — взвыл Карякин. — Совсем
взбесились!
— Только адресок перепишем, — ласково пообещал
охранник. — Если денежки не принесете, будем знать, где вас искать.
— Ваще, блин! — потерял остатки всякого воспитания
Вадим. — Часов с кольцом вам мало? Да У меня.., да это.., им цены нет,
идиоты!
— Больно уж блестючие, — покачал маленькой головой
секьюрити, — может, и не золотые вовсе.
Пришлось-таки Карякину пройти еще через одно унижение.
— Ну, погодите, — пригрозил он директору, пряча
назад в карман паспорт, — сделаю так, что вашу лавочку с тараканами и
несвежей едой прикроют! У меня огромные связи…
— Он вернул деньги? — спросила я.
— Самое странное, что да, — хмыкнула Ася. —
Пришел на следующий день, швырнул нашему Альберту в лицо пачку денег и гаркнул:
«Отдавайте вещи, сволочи! Больше я в вашу забегаловку ни ногой. И всех знакомых
отговорю сюда соваться». Уйти он ушел, а адресок у Альберта в книжке остался.
Принести? Могу, мне для хорошего человека постараться не трудно.
Я достала кошелек, вынула из него пару бумажек и ласково
сказала:
— Сделайте одолжение, буду очень благодарна.
Глава 13
Вадим жил не в самом элитном районе столицы, на темной
улице, густо утыканной совершенно одинаковыми серо-белыми блочными
многоэтажками, которые охотно строили в Москве в семиде-сятых-восьмидесятых
годах.
Побродив по обледенелым тротуарам и отчаянно замерзнув в
короткой курточке, совершенно не предназначенной для длительных прогулок
декабрьским вечером, я наконец-то обнаружила нужный корпус под буквой Ж.
Оставалось удивляться, ну зачем давали один номер всем зданиям, а потом
дополняли его целым алфавитом — дом 11 А, 11 Б, 11В, 11 Г… Проще было поступить
иначе: пронумеровать подряд сами здания, меньше получилось бы путаницы. А то
даже останавливаемые мною аборигены начинали морщить лбы и шевелить пальцами.
— Одиннадцать Ж? Я живу в Д, вон тут Б… А где у нас Ж?
Спросите другого человека.
В грязном подъезде лифтер отсутствовал, зато на подоконнике
расположились несколько парней с дешевой водкой. Мне было не слишком приятно
идти к лифту под их оценивающими взглядами. Слава богу, я не ношу вызывающе
шикарной одежды, а сумочка, висящая на руке, на самом деле дорогая дизайнерская
вещь, смотрится на взгляд подобных личностей копеечной ерундой, истинную ее
стоимость определит лишь человек, знающий последние тенденции моды. Кстати,
если вам на пути попалась девушка вся в фирменных лейблах, во всяких
переливающихся буквах и ярких надписях, то, вероятнее всего, ее одежда сшита в
ближайшем подвале, на коленке у ловкоруких вьетнамцев. Подлинное произведение
хорошего дизайнера не бросается в глаза, не сверкает стразами размером с арбуз,
если, конечно, это не вечернее платье.
Поездка в вонючем лифте не прибавила мне положительных
эмоций. Ну скажите, отчего некоторые жильцы или их гости используют подъемник
вместо туалета?
Дверь в квартиру Карякина была под стать окружающему
пейзажу. Похоже, створку пару раз пытались выломать — деревяшка внизу измята
чем-то вроде лома, а на уровне глаз красовалась надпись, которую я по этическим
соображениям не могу процитировать.
Натянув перчатку, я нажала на кнопку звонка. Послышался
оглушительный звук: бом-бом-бом… Внезапно дверь соседней квартиры с грохотом
распахнулась, из-за нее высунулась растрепанная тетка с красным лицом, следом
за ней на лестничную клетку выплыл запах подгорелого хлеба.
— Чево хулиганишь? — задребезжала баба.
— Простите, звоню не к вам.
— У меня слышно.
— Извините, но, думаю, я не виновата в создавшейся
ситуации, — попыталась я купировать начинающийся скандал.
В ту же секунду из-за спины злой женщины понесся обиженный
детский плач.
— Санька, тряхни Ленку! — проорала тетка, потом
снова обратилась ко мне:
— Во, разбудила докуку, а только-только утихомирили.
— Еще раз прошу прощения.
— Его с маслом не сожрать.
— Кого? — не поняла я.
— Извинение твое, — еще сильней покраснела бабища.
Очевидно, у нее имелось стойкое желание поскандалить, а еще
лучше подраться, но я совершенно не хотела стать участницей скандала. Терпеть
не могу ссор, воплей, выяснения отношений и предпочитаю втянуть голову в
панцирь. Но сейчас мне крайне был нужен Карякин.
Палец вновь нажал на звонок. Бом-бом-бом! Баба стала
лиловой.
— Не поняла, што ль? Хорош хамничать! Ща в ментовку
звякну.
