– Не торопись, подождем до завтра, – успокоила его художница. – У меня предложение: чтобы тебе полдня не возиться со сдачей заказа, я берусь доставить нишу заказчице и получить у нее для тебя деньги. Только помоги мне в такси погрузиться, а ехать-то от твоей мастерской пять минут.
Игорь с энтузиазмом откликнулся:
– Дорогая, да я тебя погружу, довезу и выгружу, только избавь меня от переговоров с заказчицей! Вот, поверишь ли, это самое для меня противное, сдавать работу… А если человек еще толком не знает, зачем заказывал и чего хотел, ну, тут ангельское терпение требуется, чтобы выслушать, со всем согласиться, покаяться, голову прахом посыпать, да еще и деньги получить… У вас, женщин, такие штуки лучше получаются!
– Не у всех! – возразила Александра. – Но для тебя я это сделаю. Клиент в самом деле непростой. Может в последний момент закапризничать. Давай встретимся после мессы, в час. Ты ведь придешь?
– Что-то ты повадилась в церковь ходить, – иронично заметил Игорь. – Богословские вопросы замучили?
– Да где-то рядом… – уклончиво ответила художница. – Сам-то группу катехизации вон посещаешь с неведомой целью, а мне и в церковь пару раз зайти нельзя!
– Почему же с неведомой? – задиристо отозвался мужчина. – Зачем такие штуки вообще затеваются? Для воссоединения с церковью.
– Одобряю! – Александра, удивленная его тоном, в котором слышалась искренняя обида, заговорила серьезно. – Я только недоумеваю, почему ты вдруг заспешил, да еще, по собственным словам, будучи атеистом…
– Понимаешь, это все супруга… – Голос собеседника звучал устало и обреченно. – Супруга поставила дурацкое условие – вернется, только если я крещусь, и мы обвенчаемся. А так как она католичка и детей в той же вере крестила… Пусть! Если ей кажется, что это нам поможет, я не возражаю… Хотя не в крещении дело, а в ее характере! – как будто про себя, заключил мужчина.
– А она могла крестить там детей при том, что ты был не крещен вовсе? – заинтересовалась Александра. – Не было препятствием, что ты атеист?
– Нет, препятствий к крещению никаких не было, да и проворачивала все это ее мать, а жену это не сильно расстраивало, – признался Игорь. – И только вот в последнее время, когда у нас все разладилось, она вдруг решила, что нашла причину… Брак, не освященный церковью, ах-ах, как он вообще мог столько протянуть… Ну конечно, всегда легче приплести к делу потусторонние силы, чем трезво посмотреть на себя… Не стал бы я связываться, но дети, понимаешь… Только ради них и подписался на это приключение.
– В конце концов, о чем жалеть? – сочувственно произнесла Александра. – Плохого тут ничего нет, а хорошее, может, еще будет.
– Может, и будет, – без особой надежды ответил мужчина. – Но я предпочел бы прийти в церковь добровольно, а не как в ЗАГС. Туда она меня притащила тоже на аркане… Ну да ладно, встретимся после мессы. Мне еще работать, может, до утра. Этот распроклятый эскиз… Когда заказчик разок дает по рукам, никакого настроения нет продолжать…
Они попрощались. Отложив телефон, Александра задумалась. Информация, которую случайно обронил в разговоре Игорь, перекликалась с ее мыслями и сомнениями относительно семьи Гдынских. «Даже если глава семьи был атеистом, жене это не могло преградить путь в церковную общину и помешать окрестить ребенка по собственной инициативе… Значит, Иван мог быть крещен в Святом Людовике и не знать об этом. Сейчас вот ему зачем-то понадобилось выяснить, был ли в его жизни этот эпизод… Сколько интересов вдруг скрестилось в одной точке, словно церковь их сфокусировала. На первый взгляд, не происходит ничего примечательного… Всего лишь семья, где царит полный разлад – отца с сыном, мужа с женой, молодой невестки со всеми разом. Мало ли таких семей? Если бы Иван появился, дело не стоило бы внимания. Но Ирина упорно ограждает всех от общения с ним. Она ревнива. Может, ревновала мужа к его отцу? Может, в самом деле, способствовала их разобщению?»
Зазвонил телефон. Резкая вибрация, отдавшаяся через столешницу в ладонь Александре, заставила женщину вздрогнуть. Она схватила трубку и увидела номер Милы. С сильно бьющимся сердцем она приложила трубку к уху:
– Алло, наконец-то! Рассказывай! Нашла?
– Я сделала все, что ты просила, – ответила подруга. – Поехала в тот театр, собственно, это довольно известное кабаре. Представилась, показала свое журналистское удостоверение, наврала, что хочу взять пару интервью с девушками, которые там работают, желательно с русскими. Впечатления особого на администратора не произвела, к ним и так туристы валом валят. Но повезло, меня пустили за кулисы. Я нашла нескольких русских девушек, поговорила с ними…
Повисла пауза. Александра умоляюще воскликнула:
– Не говори только, что он умер!
– Умер или нет, неизвестно, – проговорила Мила, с многозначительным спокойствием, словно готовя слушательницу к потрясающему известию. – Дело в другом: ни одна из этих девушек понятия не имеет о том, кто он таков, твой Иван Гдынский. У них не было в последние три года никакого русского оформителя, декоратора, художника и тому подобного. Должна тебе заметить, что русскими там являются только некоторые артистки. Прочий персонал местный.
– Девушки могли не знать его! – Александра придвинула стул и присела. От волнения ноги вдруг ослабели. – Сколько они там работают?
– Достаточно, чтобы заметить соотечественника, даже если он сотрудничал с кабаре недолго. И вот еще что… – Мила снова помедлила, не то подбирая слова, не то рассчитывая усилить эффект от произносимой фразы. – О его супруге там тоже никто никогда не слышал. Никакой внезапно уволившейся Ирины из Москвы среди танцовщиц, работавших два-три года назад, не было. Ирина-то есть, это как раз одна из девушек, с которыми я беседовала. И она ручается: русских тезок за четыре года контракта так и не встретила.
Теперь медлила с ответом Александра. Она была ошеломлена услышанным, факты, сообщенные Милой, никак не укладывались в ее сознании. Ложью оказалась не часть, как она предполагала, а вся история Ирины!
– Что скажешь? – нарушила повисшее молчание Мила. – По-моему, эта женщина – авантюристка, к делу пора привлекать полицию! Она не та, за кого себя выдает!
– С Иваном явно что-то случилось… – проговорила наконец Александра. – Уже два года все сведения о нем поступают только от Ирины. Она лжет, и это значит…
– …что никаких сведений нет, так? – на лету уловила подруга. – Вот что, Саша, я в твое чутье всегда верила. Ты умеешь унюхать неладное там, где мне бы и в голову не пришло что-то подозревать! Звони-ка ты в полицию! Если что, сошлись на меня, дай им мой телефон, электронный адрес, я могу все подтвердить. Там действительно дело дрянь. Удачи тебе!
Попрощавшись, Александра некоторое время сидела за столом, спрятав горящее лицо в ладонях. Ей внезапно стало жарко, кожу на лбу и щеках закололи тысячи крохотных иголочек.
«В полицию… В полицию… А что я им скажу? Кто я Гдынским, кто они мне? В полицию в этой ситуации должен и может заявить только родственник Ивана. Отец! Завтра я должна непременно остаться с ним наедине, любой ценой! Но как убрать из комнаты Ирину, ведь она будет встречать нишу, чтобы расплатиться? Какое несчастье, что старик может только читать по губам!»
