Тем временем мы молча подошли к облюбованному углу и начали устраиваться. Кинули мешки с деньгами. Часть из них пошла вместо матраса, часть — на подушку. Тесней прижавшись друг к другу, мы навалили на себя оставшиеся мешки. От них исходил запах денег. Запах краски, запах пота, жира, масла и чего-то еще.
— Знаешь, Юра, мне абсолютно наплевать, сколько у нас сейчас денег под задницей.
— Мне тоже. Спокойной ночи! Хотя, подожди. Я ботинки расшнурую. А ты?
— Я уже это сделал. Не мешай спать. Спокойной ночи. Как ты думаешь, эти мародеры не сделают нам какую-нибудь гадость?
— Они же трусы. Так что самое страшное, что грозит с их стороны, это шептание по углам. Ну, могут еще «забыть» разбудить на прием пищи. Все, спим.
— Отбой в войсках связи.
— Вот и еще один день прошел, — начал Юра старую армейскую шутку.
— Ну, и хрен с ним, — закончил я.
И мы уснули. Заснул я как-то враз, не ворочаясь, просто закрыл глаза и заснул. Не было никаких снов. Ни войны, ни боя, а просто темнота. Открыл глаза оттого, что кто-то меня тряс за плечо. Опять темнота. Где-то идет бой. Спросонья не сообразил сразу, где нахожусь, и сразу — цап автомат. И тут голос из темноты:
— Тихо. Тихо. Свои. Вы просили разбудить на обед.
— Юра! — я бесцеремонно толкнул Юрку в бок. — Идем есть.
— Какой есть? Мы только спать легли.
— Сколько время?
— Уже час дня. Обед привезли.
— Ты, что, боец, рехнулся? Какой обед. Мы недавно пообедали.
— Да нет, вы спали сутки.
— Сутки?
— Да. Я приходил два раза вас будить, но вы не просыпались. Я докладывал. Думал, что вы умерли. Врач пришел, посмотрел. Сказал, что вы спите.
— Ты гонишь! Какой врач?
— Его фамилию не знаю. На Розенбаума похож.
— Наверное, Женька.
— Ладно, пошли обедать.
Мы пошли наощупь за бойцом. Неужели на самом деле умудрились проспать сутки? Как-то мало верится, но судя по тому, что живот подводило от голода, похоже на правду. Интересное кино! А может, розыгрыш? На выходе из подвала по глазам резанул яркий свет. Грохот боя все нарастал. На первом этаже банка сидели и ели бойцы и офицеры. Нас приветствовали радостными возгласами:
— Здорово, сонное царство!
— Ну, и спать вы горазды, мужики!
— Так и войну проспите.
Тут мы поняли, что действительно проспали целые сутки. Подошли к прапорщику, который раздавал натовские пайки, взяли, отошли в сторону.
— Ну, что, Слава, думаешь?
— А что думать. Поспали да поспали. Нервы и так на пределе, вымотались. Еще хорошо, что вообще нас не забыли. А то могли просто списать на боевые потери, как пропавших без вести, вот и все.
— Элементарно могли, — подтвердил Юра. — С них станется.
— А где Сан Саныч? — спросил я у офицера из батальона связи.
— Сан Саныч будет через час. Нас тут посылали на помощь штурмующим, но мы их на хрен послали. Нет командира. Нет начальника штаба, а без них мы не пойдем на штурм.
— Тоже верно, — я кивнул головой. — А про нового командира никаких известий нет?
— Выходил пару раз по радиостанции на связь. Говорит, что не может пробиться, духи в городе активизировались. Войска в сторону площади не пускают.
— Значит, мы в «котле».
— В «котле», — подтвердил офицер.
— Мы не в «котле», мы — в заднице, — мрачно подвел итог Юрка.
— Юра, мы с тобой попали туда, когда пошли в военное училище.
— Это правда, — кивнул Юрка.
— Что еще говорят по поводу штурма?
— Пойдем брать. С нашей стороны атак еще не было. С остальных трех сторон уже попытки предпринимались, но по зубам настучали, те и откатились. Разведка уже ходила к зданию, там мрачная ситуация. Духи поставили в окна наших убитых и раненых. Есть и с нашей бригады. Многие еще живые. Привязаны за оконные рамы. Духи ими прикрываются.
— Понятно. «Живой» щит. Ублюдки. — Юрка становился все мрачнее.
— Значит, «танковую карусель» здесь не применишь.
— Какая там «карусель». Только в атаку идти. А они, сволочи, недоноски, перебьют наших.
— Не перебьют. Они у них как гарантия. Последняя страховка.
— Посмотрим. Когда, говорят, пойдем на штурм?
— Как Сан Саныч подъедет, тогда и пойдем. Ханкала уже достала нас своими приказами идти на Дворец. Поначалу мы их посылали, а потом и вовсе прекратили отвечать.
— Правильно. Вот приедет барин, барин нас рассудит.
— А пространство простреливается?
— Все как на блюдце. Технику не подгонишь. Сто пятьдесят метров площади, открытая местность.
— Тьфу! Дерьмо.
— Опять людей положим.
— Похаркаем кровью, похаркаем.
— Из-под плиты не вытащили мужиков?
— Нет. Никто и не пытался.
— Сколько их там?
— Уточнили. Должно быть двое бойцов из первого батальона.
— Слушай, вчера мародеры из батальона связи и тыловики таскали деньги. Где эти мешки с сокровищами?
— В тыл отвезли. Тут вообще была хохма. Пока мы здесь пупок надрывали и брали Госбанк, эти боевики громили частные гаражи. Машины расстреливали, взрывали. Для своих личных автомобилей набрали запчастей, как дурак махорки. А отец и сын Кулебякины вообще отмочили номер. У женщины отобрали норковую шубу, и она затем три квартала за БМП бежала. Все просила, чтобы отдали.
— Отдали?
— Нет, конечно.
— Тьфу! Боевики хреновы. С бабами воевать!
— Для кого война, а для кого и мать родна.
— Они еще и ружей охотничьих набрали. Карабинов, правда, мало, но ружей около двадцати штук.
— Как они их регистрировать будут?
— Хрен их знает. Что-то планируют.
— Крысы — они и в Африке крысы.
— Надо будет их пустить впереди себя, когда на Дворец пойдем, а сами заградительным отрядом будем выступать. И как в сорок первом году приказ — ни шагу назад. Вот тогда и посмотрим, как они будут метаться между двух огней.
— Размечтался. Скорее они будут заградотрядом у нас за спиной.
— Да. Родина знает своих героев.
— Мужик, выпить есть что-нибудь?
— Спирт.
— Угости.
— Держите, — он протянул нам фляжку со спиртом. Судя по весу, она была полная.
— Неплохо. Пойду поищу кружки и воду.
