Постоянно просыпаясь, чтобы перевернуться на другой бок, или пытаясь поджать озябшие мокрые ноги, обнимая друг друга, сгоняя обнюхивающих нас крыс, мы проспали не больше трех часов. Сон не принес облегчения. Чувство безысходности усиливалось обострением голода и жажды. Радиостанция осталась в первом здании, и поэтому мы оставались в полном неведении о происходящем. Медленно, тяжело просыпаясь, народ курил, ходил в «гости» к бойцам и офицерам, расположенным в соседнем помещении. На улице темнота еще не прошла, а из дальнего угла подвала уже потянуло дымком и жареным мясом. Именно мясом. Этот неземной запах невозможно ничем спутать! Но откуда мясо?
Все толпой повалили на запах дыма и жареного мяса. А он щекотал ноздри, легко туманил голову, вызывал болезненные спазмы желудка, вселял надежду на лучшее, будил воспоминания о доме, о пикниках с шашлыками. Боже, что это был за запах! Никогда в жизни я не чувствовал такого неземного запаха.
Когда голодная толпа подошла, подлетела к импровизированному костру из остатков мебели и газет, то увидели, что двое солдат на самодельных вертелах жарят небольшие куски свежего мяса. Куски сочились, с них капала кровь, пузырился сок. Зрелище незабываемое! Естественно, что первый вопрос у всех был:
— Откуда мясо?
— Где взяли?
— А еще есть?
— Это не человек?
— Нет, не человек! — рассмеялись бойцы, продолжая жарить свой шашлык.
— Так где мясо взяли?
Народом овладевало нетерпение и голод. Бойцы, продолжая жарить, неуверенно мялись с ноги на ногу, явно не желая поделиться своими секретами кулинарного искусства. Пауза явно затягивалась. Напряжение возрастало. Толпа вооруженных, взвинченных до предела голодных мужиков могла самих поваров пустить на шашлык. Наконец один из них промямлил:
— Крыса.
— Крыса?!
— Да, крыса, — бойцы подтвердили.
— Вы что, с ума сошли? — многие были шокированы.
Желудок сводил спазм, но уже не голода, а тошноты. Если бы там что-нибудь находилось, то непременно вышло бы наружу. Многие испытывали такую же реакцию. Но примерно половина, не испытывая никаких эмоций, подошли поближе и начали интересоваться охотничьими и кулинарными секретами «поваров». Как можно быстрее я пошел на свежий воздух. Вдогонку слышались отдельные реплики «гурманов», любителей экзотики:
— А вы пробовали ее?
— Нет, но посмотри, какая жирная!
— Точно, а сколько сока, жира! М-м-м-м! Класс!
— Это одна крыса или две?
— Одна.
— Ты смотри какая большая.
— Их тут много — на всех хватит!
— Я читал, да в школе учили, что крысы переносчики всякой заразы, включая и чуму.
— Нас многому в школе учили, а что толку?
— Не нравится — не ешь! — кто-то ответил железной логикой.
— Ничего не будет!
— Правильно. Ничего не будет, надо только получше прожарить.
— Прожарить-то прожарить, вот только не пересушить мясо, а то будет сухим, ломким и невкусным.
— Смотри, уже и корочка появилась.
— Точно! Классная корочка!
— Мужики, дадите маленький кусочек попробовать? А?
— Да много не надо.
— Если понравится, то сами крыс наловим.
— Жалко, что собак не видать, а то там мяса больше.
— В человеке вон сколько много. Почему не ешь?
— Да пошел ты со своими шутками. Сам ешь.
Я не выдержал этих разговоров, вышел в подъезд и пошел осматривать остатки квартир. Запах, дым, выходя из подвала, поднимались вверх по лестнице, преследуя буквально по пятам. Я закурил, пытаясь отогнать назойливый запах. Желудок сводило то от голода, то от мысли, что я слышу запах жареной крысы. Бр-р-р-р!
По прежнему опыту я знал, что чувство голода уйдет где-то к четвертому дню голодовки. Останется только тупая усталость, а голода не будет вообще. Мысли будут ворочаться медленнее, и не по делу, а только вокруг еды.
Когда в девяностом году мы вошли в Баку, то вначале нас бросили на Сальянские казармы, а затем уже перевели в четвертый микрорайон, как комендантское подразделение. Мы отвечали за соблюдение правопорядка и комендантского часа в этом жилмассиве. Комбат у нас был не дурак и поэтому организовал командный пункт батальона в большом универсаме. Когда спустились в подвалы, то еды там было видимо-невидимо. Хлеба только не хватало. Как в том анекдоте, масло приходилось намазывать на колбасу. Ну, я, кажется, повторяюсь. Мысли начинают зацикливаться на еде. Вместо еды я пихал в себя горький дым. Внизу поднялась возня. Остановился, прислушался. Духи? Нет. Из подвала доносились азартные вопли:
— Давай, давай!
— Гони их на меня!
— Да куда ты их гонишь, идиот!
— Давай все сначала.
— Вон в тот угол они убежали.
— Обходи, обходи.
— Давайте, гоните их.
— Жалко, что нельзя стрелять.
— Я тебе постреляю. Духи услышат.
— Бей их! Бей!
— Да не стволом, дурак!
— Прикладом бей!
— Это тебе не дубина! Бей основанием приклада.
— Так он весь в крови будет!
— Ничего, отмоешь!
— А ты что, жрать не хочешь?
— Есть!!!
— Сколько?
— Три штуки забил.
— Мало, надо еще. Вон какая орава.
— Пусть сами себе бьют.
— Не болтай. Крыс на всех хватит.
— Жирные!
— Нормальные.
— Бей жирных.
— Да тут не видно, жирные они или нет.
— Заходите, сейчас снова погоним.
Сдерживая рвотные позывы, я вышел на улицу, чтобы не слышать предсмертный крысиный писк. Сумерки уже почти исчезли. Остановился. Долго наблюдал за улицей. Вроде никакого движения. Со стороны Минутки периодически раздавалась стрельба. Но по звуку было не похоже, что идет бой. Скорее всего, это часовые простреливали участки ответственности. Бегом, сгибаясь пополам, я пересек улицу по диагонали и вбежал в подъезд дома, где укрылась первая группа. На входе меня настороженно встретили двое часовых.
— Привет, мужики! — обратился я к ним.
Увидев, что я свой, они расслабились и улыбнулись.
— Здравия желаю, товарищ капитан, — один улыбнулся широко. В тридцать два зуба.
— Что нового?
— Ничего. А что у вас там за шум?
— Духи? — подхватил второй.
— Нет. Это у нас нашлись умники, которые открыли охотничий сезон на крыс.
