В достаточно просторном помещении имелось окно, замазанное
белой краской, и зеркало. Нинель, вздрагивая от холодных объятий шелка,
натянула платье и ахнула. Оно сидело словно влитое, кто-то сшил его будто на Нинель,
нигде ни морщинки, лиф идеально облегает грудь, а широкая юбка красивыми
складками лежит на бедрах. Нинель сама себе показалась красавицей.
– Ну как? – спросила, стоя за занавеской,
продавщица.
– А сколько оно стоит? – безнадежно
поинтересовалась Нинель.
Цена убила девушку наповал, даже если б гадкий вор не спер
кошелку с яйцами, все равно нечего было и думать об обновке.
– Мало́ мне, – дрожащим голосом соврала
Нинель, – в груди жмет.
– Другого размера нет, – равнодушно ответила
торговка, – одно платье, снимайте и выносите в торговый зал.
Нинель глянула в зеркало и поняла, что она не способна
расстаться с красотой, ну невозможно теперь нацепить старую дерюжку.
Решение пришло спонтанно, девушка мгновенно распахнула окно
и, благо примерочная располагалась на первом этаже, выпрыгнула на улицу, ноги
понесли Нинель на вокзальную площадь. Самое интересное, что авантюра удалась на
все сто, воровка вернулась домой в обновке, прошлась по единственной улице села
под завистливыми взорами соседок. В тот день первый раз в жизни Нинель легла
спать абсолютно счастливой.
«Ничего, – думала она, – судьба изменится, пойду
на вечеринку, один из парней точно влюбится в меня, женится и увезет в город».
Нинели даже не пришло в голову, что она совершила
противоправный поступок, за который предусмотрено суровое наказание.
К вечеру следующего дня за девушкой приехала милиция: убегая
из примерочной, Нинель забыла на крючке старый халат, в кармане которого лежала
справка из правления колхоза. В те годы крестьянам не выдавали паспортов,
власти боялись, что оголодавшие люди в массовом порядке рванут в города и
некому станет заниматься сельским хозяйством, поэтому основной бумагой,
удостоверявшей личность колхозника, являлась справка, в которой указывались
имя, фамилия, отчество, местожительство и иные сведения.
Следствие не заняло много времени, Нинель не отрицала факта
кражи, девушку осудили и отправили на зону.
Вот где ей пришлось глотнуть лиха. Впрочем, по тем временам
в лагерях было много самого разного народа, только Нинель презирали и так
называемые политические, и уголовницы. Первые считали девушку воровкой и
отношений с ней не поддерживали, а вторые, узнав, за какую проделку Нинель
оказалась в бараке, стали насмехаться над глупышкой. Нинель крупно не повезло,
кражу она совершила через несколько дней после своего восемнадцатилетия. Приди
ей в голову идея спереть платьишко на месяц раньше, она бы считалась
несовершеннолетней и получила иной, маленький срок. Но теперь несчастная
являлась взрослой, и справедливый советский суд отсыпал ей наказание полной
мерой.
Тот, кто, на свое счастье, никогда не сидел за решеткой, как
правило, считает, что заключенные только работают и спят. Но это не так, даже
на зоне случаются часы отдыха и веселья, однако Нинели снова не повезло.
Когда ее отряд в очередной раз помылся в бане, конвойный,
мрачный дядька лет пятидесяти, построив всех женщин, велел Нинели:
– А ты ступай убери там, нагваздали, наговняли, а еще
бабы.
Пришлось Нинели, чистенькой, с вымытой головой, браться за
вонючую тряпку. Не успела девушка бросить кусок мешковины на пол, как за спиной
возник тот же конвойный, Нинель даже не поняла, как оказалась под противным
потным мужиком; кричать, звать на помощь было бесполезно, хорошо, что
милиционер недолго мучил девушку.
– Теперь пошла вон, – велел он ей, застегивая
брюки.
Нинель вылетела из бани и кинулась в барак, она очень
надеялась, что никто из товарок не поймет, что случилось, но ушлые бабы мигом
начали хихикать и интересоваться, понравился ли девушке первый опыт.
Через неделю тот же конвойный затащил Нинель в каптерку, а
потом, удовлетворившись, привел своего приятеля. Очень скоро девушку не
использовал лишь ленивый.
В женском лагере основная часть заключенных мечтала о
мужской ласке и старательно строила глазки охранявшим их мужчинам. Стать
любовницей солдата или офицера согласились бы многие, о вспыхнувших романах с
завистью говорили в бараках. Та, которой удалось заполучить мужика, моментально
попадала в число привилегированных. Такая заключенная получала непыльную работу
в библиотеке, столовой или медпункте. Мужчина в любых условиях остается
мужчиной, своим любовницам охранники приносили мыло, новое белье и конфеты. А
еще из уст в уста передавался рассказ о том, как некий начальник лагеря полюбил
зэчку и потом, после того, как та стала свободной гражданкой, женился на ней.
Поэтому тех, кто спал с людьми в форме, не осуждали, им
скорее завидовали, надеясь, что подобная удача улыбнется и им.
Но вот парадокс, Нинель мгновенно стали называть
проституткой и подстилкой, а солдаты, задиравшие юбку покорной девушке, не
спешили отблагодарить ее печеньем, использовали несчастную, словно резиновую
куклу, а потом отшвыривали прочь.
В результате через год Нинель превратилась в автомат по
удовлетворению любого, кому не противно было прикасаться к ней. И снова Нинель
ненавидели все: те, которые не имели успеха у местных мужчин, и те, что
обзавелись обожателями.
Под Новый год в лагерь пришел новый хозяин, но на судьбе
Нинели перемены никак не отразились. 30 декабря ее запихнул в каптерку
очередной охранник, Нинель покорно задрала платье, закрыла глаза и отвернулась,
она давно поняла: главное – не обращать внимания на сопящего мужика, следует
думать о чем-то ином, ну хоть о макаронах, которые могут дать на ужин, каша-то
надоела…
Внезапно едва начавшееся действие было прервано, охранник
вскочил и затараторил:
– Это не я… она сама!
– Так уж и сама, – ухмыльнулся вполне симпатичный
мужчина средних лет, в котором Нинель узнала нового хозяина зоны. Никакого
ужаса девушка не испытала, хуже ей все равно не станет.
– Она меня изнасиловала, – вдруг выпалил
охранник, – принудила к развратным действиям.
– Это правда? – повернулся начальник к Нинель.
Та, по-прежнему лежа с задранным платьем, равнодушно
ответила:
– Не знаю.
– Во, видали нахалку, – оживился солдат, – ее
тут все, того, очень развратная.
– Пшел вон! – обозлился начальник.
Солдатик кинулся в коридор, а главный глянул на Нинель с
явным раздражением.
– Вставай, чего развалилась.
Женщина медленно села.
