– Можно, беги дальше.
Март – не лучшее время для подобных променадов, приятнее
совершать их летом, когда в небе светит ласковое солнышко, а в лесу пахнет
свежей травой, но гормоны бушуют у пита ранней весной.
Разбрызгивая в разные стороны жидкую грязь, в которую начал
превращаться снег, мы добрались до озера. Банди сел на одну из скамеек,
стоявших вокруг водной глади. Пит умен, он ни за что не опустит свой зад просто
на землю, если есть возможность, Бандюша взгромоздится на лавку.
Несмотря на ранний час, на берегах озерка кишмя кишела
малышня в разноцветных комбинезонах. Не знаю почему, но этот блюдцеобразный
водоем никогда не замерзает, может быть, со дна бьют теплые ключи?
Штук десять уток мирно покачивалось на водной глади.
– Ути, – закричала маленькая девочка в розовой
куртке, – баба, ути!
– Красивые птички, – одобрила сухонькая старушка.
– Авва, – еще больше обрадовалась девчушка, тыча
пальчиком в пита.
– Это Банди, – улыбнулась старушка, – он
хороший! Здравствуйте, Даша.
Пит забил хвостом и «заулыбался», я не знала пожилую даму,
но она правильно окликнула Банди, знает мое имя, наверное, живет с нами, в
Ложкине.
– Доброе утро, – кивнула я.
– Ути кормить! – потребовала малышка.
– Хлеба нет, – вздохнула бабушка, – забыла
батон.
– А-а-а, ути кормить!
– Лялечка, мы их вечером угостим.
– А-а-а! Хочу-у! Ты противная, – затопала ножками
капризница.
Старушка засуетилась.
– Тише, тише, успокойся.
– А-а-а! Ути кормить!
От группы нянек отделилась девушка с мальчиком, она подошла
к нам и сказала:
– Лялечка, не расстраивайся, у Сени есть булочки, вы
сейчас вместе покрошите их птичкам. Ой, какая собака!
– Спасибо, Аня, – обрадовалась старушка.
– Не за что, Инна Сергеевна, – ответила
няня, – а этот пес не кусается?
– Что ты, – улыбнулась Инна Сергеевна, – это
же Банди, он детей любит, мы его в сани запрягаем. Ира иногда отпускает его
побегать по Ложкину, а мы саночки достаем.
Так, понятно. Ирке лень нестись к озеру, и она использует
Бандюшу в качестве лошади! Ну, погоди, я сейчас вернусь и…
Додумать мысль до конца я не успела, потому что дальше
события начали разворачиваться с кинематографической скоростью.
Глава 12
Аня открыла пакет, добыла оттуда три булочки, одну дала
Сене, вторую Ляле, третью сама швырнула в воду.
– Ну, кидайте, – велела она детям, – вон
уточки плывут.
Малыши размахнулись, и две сдобные плюшки закачались у
берега, водоплавающие ринулись за угощением.
– Ути, ути, – захлопала в ладоши Лялечка.
– Авва, – закричал мальчик, – авва ути ест!
Я вздрогнула, повернула голову и с ужасом увидела, как
Банди, двумя прыжками преодолев расстояние от скамейки до озерка, плюхается в
воду.
– Он задушит уток! – заголосила Аня.
– Господи! – запричитала бабушка.
– Стой! – заорала я, кидаясь к озеру.
Но поздно! Черное гладкое тело вклинилось в утиную стаю.
Птицы отчего-то не испугались, а принялись злобно крякать. Бандюша разинул
треугольную пасть, утыканную большими, острыми зубами, и схватил… булочку.
– Бедный, голодный песик, – запричитала Инна
Сергеевна, – он кушать хочет!
Я онемела от возмущения. Да Бандик ест от пуза! Просто
сегодня в связи с возросшей сексуальностью его лишили завтрака.
– Авву кормить! – заверещала Лялечка.
– Несчастное животное, – пробормотала Аня, бросая
питу новую булку.
Потом няня с осуждением взглянула на меня и добавила:
– Встречаются же такие люди, заведут животное, а жрать
не дают.
Новая плюшка упала в воду и была незамедлительно проглочена
питом, нагло внедрившимся в стаю разгневанных уток. Я наконец обрела дар речи:
– Банди, домой!
Но пес упорно изображал из себя селезня, у Бандюши на морде
прочно поселилось выражение счастья. Во-первых, он обожает купаться, во-вторых,
булочки достаются ему лишь по праздникам, не из-за нашей жадности, а по
соображениям здоровья, печеные изделия – не лучшая еда для собак. А еще
Бандюша, как все питы, малочувствителен, ему что холодная вода, что теплая,
разницы нет, не понимает, дурачок, что может заполучить воспаление легких!
– Немедленно вылезай! – заорала я.
– Вот бедняжечка, – причитала Аня, швыряя в воду
сдобу.
– Перестаньте его кормить! – возмутилась я.
– Экая вы злая, – покачала головой девушка, –
раз уж еле живое от голода создание решилось на отчаянный шаг, то пусть уж
наестся от души.
– Он вполне сыт!
– Оно и видно, – хмыкнула Аня, – за жрачкой в
ледяную воду полез.
Полюбоваться на невиданное зрелище явились детки, покормить
заморыша, плавающего в стае уток, захотели все. Несмотря на мои протесты, в
озеро полетели харчи: бутерброды с колбаской, творожный сырок, мятные леденцы,
сухарики. Малыши щедро делились припасами, жалея умирающую от истощения псинку.
Бандюша, офигевший от счастья, на лету ловил подачки; каждый
раз, когда он щелкал зубами, кто-то из взрослых вздыхал: «Бедняжка!» – или:
«Вот беда, как ему кушать хочется!»
Большего унижения я в своей жизни не испытывала, к тому же
основная масса гуляющих была из наших, из ложкинских, представляю, что они
расскажут дома о происшествии.
Наконец продуктовый дождь иссяк, Банди вылез на берег и
начал трястись, мелкие брызги полетели в разные стороны, дети взвизгнули и
кинулись врассыпную. Я ухватила пита за ошейник, быстро пристегнула поводок и
велела:
– А ну, пошел домой!
Бандюша облизнулся и покосился на малышню, я пнула его в
гладкий зад:
– Шевелись, пакостник.
– Тетя бьет авву, – с возмущением заголосила
Лялечка.
Послышался неодобрительный шепоток Ани:
– Да уж! Кое-кому не следует заводить животных.
