– Батарейка села, – ловко выкрутилась Катька,
пораженная невменяемым состоянием мужа.
Булавская полагала, что супруг сейчас успокоится и
отправится к компьютеру, но Игорь схватил Катюху за плечи, тряханул и злобно
спросил:
– Изменяла?
Булавская похолодела, не понимая, каким образом апатичный,
не интересующийся ничем, кроме новых программ, Игорь узнал правду о бурной
интимной жизни супруги, и выкрикнула:
– Нет.
– Врешь, изменяла!
– Нет, нет!
– Не смей обманывать, хочешь, чтобы носом ткнул? –
окончательно разъярился ботаник.
Сообразив, что у муженька имеются веские доказательства ее
неверности, Катюха перепугалась, развод не входил в ее планы. Оставалось лишь
надеяться, что Игорь простит спутницу жизни, и Катька совершила ошибку.
– Да, – пролепетала она, – случайно, всего
один раз.
Милые мои, даже если муж поймал вас нагой, в объятиях
другого мужчины, твердо отрицайте факт прелюбодеяния. Никогда не признавайтесь
в неблаговидном поступке, стойте на своем – вы верны мужу. Вас оклеветали
враги, голый незнакомец на самом деле врач, который делает вам искусственное
дыхание. Почему он без одежды? Так надо, вам плохо, у вас клиническая смерть, и
вам не до того, чтобы в деталях рассматривать доктора. Врите что угодно, но
никогда, запомните, никогда не признавайтесь в измене.
Мужчина способен простить женщине все, кроме адюльтера. У
сильной половины человечества гипертрофировано чувство собственности. Если
схватите бритвенный станок мужика, он его потом выбросит, а использованную
другим мачо жену вышвырнет вон. Не потому, что сильно любит вас, а потому, что
считает за вещь и не желает иметь секонд-хенд. Не думайте, что тихий,
интеллигентный мямля спокойно проглотит фразу типа: «Я была тебе неверна,
прости, милый». Из тысячи парней ни один не простит вас, может, кто и сделает
вид, что благородно не заметил «левак», но в самый неподходящий момент напомнит
вам о нем, поэтому молчание – золото.
Но Катюха совершила распространенную ошибку, взяла да
призналась.
Игорь рухнул на табуретку и уставился на жену, а та
принялась юлить:
– Милый, прости, всего один раз, очень недолго, не о
чем и говорить, пяти минут с ним не провела, люблю только тебя. И потом, я была
пьяной, это даже не любовь, а почти изнасилование!
– Ты МНЕ изменила? – обомлев, осведомился
муж. – С парнем?
– Ну да, – кивнула Катька, – ведь не с бабой
же! Кстати, ты откуда узнал?
– Только что от тебя услышал, – прошептал
Игорь, – сама призналась.
Булавская уцепилась за вешалку.
– Погоди, – пытаясь унять резко вспыхнувшую
головную боль, протянула она, – кто встретил меня воплем: «Изменила?»?
– Верно, – кивнул Игорь, – только я имел в
виду совсем другое! Спрашивал, изменила ли ты пароль в компьютере, на старый он
почему-то не реагирует.
Глава 9
Старушка втянула голову в плечи.
– Ой, беда, раньше лучше было, достал журнальчик и
гляди! Ну, чего это он не загорается?
– Вы кнопочку нажмите, – посоветовала я, –
вон ту, самую большую, на системном блоке.
– Твоя правда, – обрадовалась бабуся, – никак
не запомню. Иванова… тут их аж семеро, ночью троих привезли, Мария Иванова… Во,
Клавдия… да… да… ага… Ты это, того, ступай на четвертый этаж, ищи доктора
Морозова Анатолия Сергеевича, ён дежурный, все и объяснит.
Мило улыбнувшись уставшей от борьбы с научно-техническим
прогрессом бабусе, я, никем не потревоженная, добралась до отделения. Над
входом горела надпись: «Первая травматология».
И опять меня никто не заметил, я беспрепятственно добралась
до двери с табличкой: «Ординаторская», поскреблась в нее и, услыхав: «Ну кто
там?» – всунула голову в комнатенку.
– Можно? Ищу Морозова.
– Минуточку, пока занят, – не поднимая головы от
бумаг, ответил мужчина в синей хирургической пижаме. – Значит, так, Жанна,
тут имеем черепную травму.
Молоденькая медсестричка робко поправила:
– Черепно-мозговую…
– Мозгов у него нет, – рявкнул Морозов, –
приперся на день рождения жены со своей любовницей, за что и получил казаном по
башке. В случае Никифорова лишь черепная травма. Вы ко мне?
– Да, да, – закивала я, – ночью сюда
доставили Клавдию Иванову…
Анатолий Сергеевич поднял голову.
– Кем она вам приходится?
– Коллегой, вместе людям ремонты делаем.
– Иванова умерла.
– Почему? Как? Не может быть!
Морозов тяжело вздохнул.
– Травма, несовместимая с жизнью, ее сильно ножом
изрезали, вскрытие пока не делали, но, думаю, ничего удивительного там не
обнаружат.
– Кто ее так?
Доктор пожал плечами.
– Не знаю, этим делом милиция должна заниматься.
– Мужик, – вдруг ожила медсестра, – та,
вторая, которую к психам отправили, говорила.
– Жанна, – сурово перебил ее Морозов, – не следует
делать опрометчивых заявлений, твое дело указания старшего медперсонала
выполнять.
– Почему вы решили, что Клаву побил мужчина? –
быстро сказала я. – Она сказала?
– Она говорить не могла, – ответила Жанна, –
с такими травмами молчат, молодая в приемном покое сообщила вроде про мужа, а
дежурная в карточку записала, но…
– Иди на пост, – велел Морозов, –
разболталась тут, а вы ступайте, тело отдадут после вскрытия, у нас сейчас
напряженка с патологоанатомами.
Жанна ойкнула и унеслась.
– А где Лида? – не успокаивалась я. – Вторая
женщина, та, что помоложе.
– Не у нас.
– А где же?
– В справочную ступайте.
– Но…
– Идите, идите, – рявкнул Морозов, – на
первый этаж, в мои служебные обязанности не входит тары-бары разводить!
Пришлось убираться несолоно хлебавши. Обратный путь лежал
мимо сидевшей у стола Жанны.
– Выпер он вас? – сочувственно спросила она.
– Да, – кивнула я.
