– У нас нет общих тем, – отрезала Нина Алексеевна, –
человек, позволивший в своем доме убить мою дочь…
– Я ни в чем не виновата…
– Может, и так, только болтать нам не о чем.
– Извините, но речь идет о вашем муже.
– О ком? – изумилась старуха.
– О Николае Шнеере. Вашего супруга так звали?
– Николай Израилевич давно умер.
– Конечно, но мне сейчас в одном издательстве дали рукопись
для перевода на французский язык. Вы в курсе, что я хорошо владею иностранным
языком?
– Подробности твоей биографии мне малоинтересны, – схамила
Нина Алексеевна, – выражайся побыстрей и покороче!
– Хорошо, – покорно согласилась я, – ситуация такова. Моя
сестра, Наталья, баронесса Макмайер, еще занимается и издательским бизнесом
[29].
Вообще-то мы с Наташкой не кровные родственники. Сестрами
являемся лишь по документам, но Нине Алексеевне детали моей биографии и впрямь
ни к чему.
– Сейчас на Западе очень хорошо расходятся воспоминания
бывших советских людей об их ужасной жизни при социализме, – спокойно вещала я.
– Так вот, Наталья недавно получила очередную рукопись из Москвы, работа
заинтересовала баронессу. Написано живо, интересно, много никому не известных
деталей. Наташа велела мне сделать перевод, я прочитала книгу и поняла, что
речь в ней идет о хорошо знакомых людях, в частности, об отце Людмилы, Николае
Шнеере. На мой взгляд – это клеветническое произведение, оскорбляющее память
Николая Израилевича, позорящее его. Автор, некий Владлен Богоявленский,
воспользовался тем, что основные участники давних событий скончались и никто не
сумеет уличить его во лжи, вывалил такую грязь!
– Какую? – перебила меня Нина Алексеевна.
– Дикую, якобы Николай был в КГБ стукачом…
– Книга уже вышла? – взвизгнула старуха.
– Нет, у меня рукопись, вполне можно вообще не пустить ее в
печать, но вы не хотите со мной встречаться…
– Немедленно приезжай!
– Уже поздно, – напомнила я.
– Ерунда, я бессонницей мучаюсь, до утра не сплю.
– Ну, если это удобно!
– Поторопись, – закричала вдова Николая.
– А Елена Марковна не рассердится?
– Это кто такая?
– Вы же вместе живете! Мать Кости.
– Не смей при мне упоминать эти имена, – прошипела Нина
Алексеевна, – их тут давно нет. Он за решеткой, а она ушла.
– Куда?
– И знать не желаю.
– Вы выгнали Елену Марковну! Господи, куда же она
отправилась?
– К черту на рога, – взвыла Нина Алексеевна, – немедленно
изволь прибыть ко мне! Нам следует поговорить! Только попробуйте издать книгу!
Засужу! Разорю! Опозорю.
– Уже несусь, – пообещала я и, отсоединившись, стала
натягивать джинсы.
Глава 25
Телефон затрезвонил снова, ожидая услышать голос Нины
Алексеевны, я крикнула:
– Из ворот выруливаю.
– Привет, – сказал мягкий баритон, – как дела?
Прижав аппарат щекой к плечу, я стала застегивать пояс.
– Добрый вечер. Все хорошо.
– Узнала?
– Нет.
– Паша Селиванов, – представился мужчина.
Я, по-прежнему удерживая сотовый щекой, схватила сумочку.
Пашка Селиванов давно и безнадежно ухаживает за Светкой, знакомы они столько
лет, что и вспомнить нельзя. Паша являет собой редкостный пример мужчины-однолюба,
не теряющего надежды рано или поздно «окольцевать» даму сердца. Светка
великолепно относится к Селиванову, жалуется тому на очередного мужа, рыдает в
жилетку после развода и с удовольствием принимает от Пашки помощь. Селиванов
обеспеченный человек, он не только утешает Светлану, но и делает ей подарки.
Паша надеется, что когда-нибудь Светка опомнится и обратит внимание на верного
приятеля. Один раз, увидав, как у него изменилось лицо, когда он услышал о
новом кавалере Светланы, я попыталась объяснить Селиванову, что старый друг –
это клеймо. Шансов у Пашки жениться на Светке еще меньше, чем у полковника на
мне, но он мгновенно заявил:
– Дегтярев сам не собирается обзаводиться супругой. А
Светусик когда-нибудь придет ко мне. Ничего, я подожду.
Верность Селиванова восхищает, а тупость и нежелание реально
оценивать ситуацию злит.
– Что у Светки случилось? – спросил Пашка.
Я быстро рассказала про украденный ноутбук и угнанную
машину.
– Во народ! – завозмущался Селиванов. – Ну, сволочи! Прут любую
вещь.
Пашка обладает еще одним, доводящим меня до истерики
качеством. Он никогда ни в чем не обвинит обожаемую Светоньку. Да любой
нормальный, трезво мыслящий мужчина сразу бы воскликнул:
– Ну и дура! Кто же дорогой компьютер в тачке на улице оставляет!
Ясное дело, сперли, сама виновата, нечего рыдать!
Но Селиванову подобная фраза даже не придет в голову, он
моментально обвинит всех, кроме Светы.
– И ты ищешь вора? – вдруг спросил Паша.
– Честно говоря, нет, – призналась я, влезая в «Пежо».
– Почему?
– Во-первых, мне некогда, а во-вторых, считаю подобное
занятие бессмысленным. Компьютер давно продали, таратайку разобрали на
запчасти. Посоветуй Светке впредь дублировать нужную информацию и не оставлять
ноутбук лежать в одиночестве на сиденье незатонированной машины. Впрочем, я
могу поговорить кое с кем из приятелей Дегтярева, иногда…
– Не надо, – быстро сказал Пашка, – не ищи тачку.
– Да? – удивилась я.
Честно говоря, сейчас я ожидала услышать от Селиванова
гневный вопль в свой адрес, нечто типа: «Бедная Светочка рыдает, а ты пальцем о
палец ударить не хочешь».
– Сам найду мерзавца, – сообщил Пашка, – верну Светочке
ноутбук, вот тогда она, наверное, поймет, оценит, сообразит! Этот компьютер ей
необходим, усекла? Принесу потерю и сделаю предложение руки и сердца.
