– Что же касается четвертого варианта, – прошептала женщина,
– то он вроде был у Никиты! Вчера меня вызвала на свидание Аня и наговорила
кучу гадостей. Она утверждает, что неизданная книга, вернее, одна из рукописей,
была вручена Никите для передачи некоему дипломату, якобы Волк сам предложил
Владлену помощь.
– Бред!
– Я спросила у Никиты.
– А он?
– Засмеялся и ответил: «Откуда у меня знакомство с
иностранцами? Да и не дружим мы с Богоявленскими, они у нас в доме не бывают,
мы к ним не ходим. А даже в случае тесных отношений, я не стал бы браться за
столь опасное дело, еще посадят! Анна просто от переживаний тронулась умом, или
Владлен ей невесть по какой причине наврал!»
– Я абсолютно солидарен с Никитой, – кивнул Олег, – сама
знаешь, сколько лет нас связывают близкие отношения, и я ни разу не слышал,
чтобы Волк говорил о Богоявленском, мы нигде вместе не пересекались. Уж поверь,
я знаю про Никиту все.
– Все? – одними губами усмехнулась Вера.
– Именно так.
– Значит, и про Петра Гая слышал?
– Кого? – оторопел Олег.
– Петр Гай.
– Это кто?
– Как же! Ваш друг детства, общий.
– Петр Гай?! – изумился Ремизов.
– Да, – кивнула Вера, – Петр Гай, жил в соседней квартире с
Никитой, учился с ним в одном классе, потом сделал карьеру и сейчас является
очень ответственным работником, всесильным, всемогущим.
– Что за бред? – закричал Олег. – Ты сегодня вообще, похоже,
травки накурилась! Петр Гай! Не было у нас в классе такого!
– Точно?
– Стопроцентно.
– Абсолютно?
– Господи, конечно, – возмущался Олег, – да и соседей
Никитиных я отлично помню. Квартира Волка находилась справа от лифта, прямо
жила тетечка, уже пожилая, Анастасия Львовна, профессор МГУ, а слева обитали
Лаковы, Степан и Елена Васильевна. Никаких Петров Гаев и в помине не имелось.
Если тебе о нем Аня сказала, то Богоявленская просто с катушек съехала!
Вера заморгала.
– Анна мне другое сообщила!
– Что, – окончательно потерял самообладание Ремизов, – какую
дурь еще принесла обезумевшая баба?
– Аня сказала, что Никита убийца, – прошептала Вера, – что
он сотрудничает с КГБ и его заставляют убирать инакомыслящих.
У Ремизова мгновенно вспотела спина.
– Во дура, – еле выдавил он из себя, – убить человека дело
непростое. Даже если и предположить на секунду, что спецслужбы уничтожают
неугодных, то Никите никто оружия не даст, думаю, для таких целей есть
специально обученные профессионалы.
– Ну он их не душит собственными руками, – с каменным лицом
парировала Вера, – просто служит стукачом, выявляет диссидентов.
– Бред!!!
– А еще Аня спросила: по какой причине ты так быстро
оказалась в Америке на лечении? – протянула Вера.
Теперь у Олега вспотели и ладони.
– Знаешь ведь, – быстро сказал он, – американский режиссер,
коллега Волка…
– Угу, – перебила Вера, – я сама с кинодеятелем общалась
там, в штатах. Вопрос по-иному ставится: с какой такой стати мне и визу за день
сделали, и билет продали, а?
Ремизову вновь стало жарко.
– Ну, – замямлил он, – Никита тогда нажал на все педали, у
него связи.
– Ага, – кивнула Вера, – муж сказал: «Петр Гай помог, бывший
одноклассник. В детстве дружили, потом жизнь развела. Петька далеко пошел, в
Кремле сидит, побежал к нему, упал на колени, он и посодействовал по старой
памяти». Только ты сейчас говоришь, что у вас подобного мальчика в классе не
было, а Аня утверждает: Никита стукач и мерзавец. Да, меня вылечили в Америке,
только жизнь я получила в обмен на гибель других людей, в частности, Бурмистрова
и Когана!
Олег потерял дар речи, потом попытался исправить положение.
– Петька! – хлопнул он себя по лбу. – Ну конечно! Точно!
Петр Гольдфингер!
– Гай, – напомнила Вера.
– Верно, – старательно врал Олег, – он до девятого класса
фамилию отца носил, а потом стал Петя Гай, по национальности не еврей, а
украинец. В институт-то с пятым пунктом
[23] трудно попасть. Вот парень и решил
взять фамилию мамы. Я сразу-то и не сообразил, о ком речь. Конечно, Петька
помог, он теперь всемогущий.
– Хорошо, – кивнула Вера, – это я и приехала узнать.
Когда за женщиной захлопнулась дверь, Олег схватился за
телефон. Но мобильных тогда еще не придумали, а по-домашнему Волк не отвечал.
До поздней ночи Ремизов висел на трубке, но никто в квартире Волка не спешил к
аппарату. В тревоге Олег лег спать, утром он был разбужен звонком и страшно
обрадовался, услыхав знакомый голос лучшего друга.
– Алло, – сказал тот, – извини за ранний звонок.
– Ничего, – воскликнул Олег, – я весь извелся! Где ты вчера
был?
– На съемках, – мрачно ответил Никита, – в Коломне, в четыре
утра вернулись, а тут!..
– Что? – снова испугался Ремизов.
– Вера умерла.
Олегу показалось, будто он ослышался.
– Что?!
– Вера скончалась.
– Но она же… как… от чего? – залепетал Ремизов.
Волк внезапно заплакал и отсоединился, а Олег бросился в
гараж к своей инвалидке.
Через пару часов он выяснил все. Никита вернулся со съемок
под утро, осторожно, чтобы не разбудить жену и сына, вошел в дом, прошел в
спальню и удивился. Большая кровать застелена, сверху лежит конверт. Волк
схватил его, вытащил листок и начал читать письмо:
