— Мы не знаем наверняка…
— Ты его видела! — снова выкрикнул я, чувствуя резь в глазах. — Видела! Пожалуйста, не говори «нет». Пожалуйста, не делай этого со мной.
Она молчала, разглядывая меня. Наблюдая. Думая.
Зазвонил телефон.
Мы уставились на него. Он прозвонил еще раз.
Мама взяла трубку:
— Слушаю.
Она помолчала несколько секунд, качая головой.
— Минуточку. — Закрыв микрофон ладонью, она посмотрела на меня. — Наш разговор не закончен. Подожди, я сейчас.
Она убрала ладонь и удалилась в спальню.
— Одну секунду, мэм, — сказала она и притворила дверь.
Я мигом сорвался с места, с трудом сдерживаясь, чтобы не шуметь, хотя мне хотелось крушить все на своем пути. Я бегом добрался до машины, завел двигатель, развернулся по широкому кругу и поехал назад по нашей тупиковой улочке. Мама смотрела из-за занавесок, кричала что-то через стекло, но не стала меня преследовать. Она думала, что я убегаю от разговора? Или знала истинную причину?
Знала, что я убегаю, чтобы не сделать ей ничего плохого?
Двигатель ревел, как голодный зверь, вырвавшийся из клетки. Мистер Монстр подначивал меня таранить машины, которые встречались по дороге, сбивать пешеходов, врезаться в столбы на перекрестках. Я загонял его внутрь, стараясь, чтобы руки не дрожали, а скорость не повышалась.
Временами мне требовалось остаться в одиночестве, и, что важнее, частенько не стоило этого делать. Наедине с самим собой: сидя на берегу Фрик-Лейка, разводя костры на складе, прячась под чьим-нибудь окном, я не мог себе доверять. Как и сегодня вечером. Мне нужны были люди: те, что не станут угрожать, судить или порицать меня. Мне нужен был доктор Неблин, но он ушел навсегда.
Брук? Ее присутствие, вероятно, успокоило бы меня, но сколько понадобилось бы времени и сколько она сумела бы выяснить обо мне? Я не хотел испугать ее как раз тогда, когда начал ей нравиться. Я мог бы заехать к Максу и посидеть у него, послушать, как он вещает о себе или о своих комиксах. Но рано или поздно он наверняка начнет говорить об отце, а сегодня я не хотел это слушать. К сожалению, больше я никого и не знал.
Кроме Маргарет. Я развернулся и, глубоко дыша, медленно поехал в ее сторону. Рисковать я не хотел — высокая скорость чревата дорожными происшествиями, к тому же вызывает искушение протаранить походя встречную машину. Маргарет была самым счастливым членом нашей семьи, самым простым и рациональным. Мы все могли общаться с Маргарет, потому что она никогда не принимала ничью сторону и ни с кем не ссорилась. Она служила нашим всеобщим утешителем.
Подъехав к ее дому, я увидел через окно, что она разговаривает по телефону. Возможно, с мамой, которая предупреждала ее, что наш маленький чокнутый Джон снова напрашивается на неприятности. Я выругался себе под нос и развернул машину. Ну почему мама не оставит меня в покое?
Было одно место, где она меня не достанет: квартира Лорен в нескольких кварталах отсюда. Они с мамой не разговаривали со Дня матери, да и раньше общались редко. Уж ей-то мама не позвонит, а если бы и позвонила, Лорен бы не ответила.
Я пошарил глазами в поисках пикапа Курта, не увидел его и с облегчением выдохнул, только теперь осознав, что надолго задерживал дыхание. Этот вечер меньше всего подходил для встречи с Куртом — мне стоило сперва успокоиться и забыть про трупы, расследование и все такое. Я припарковался и вошел в дом, пытаясь вспомнить, в какой квартире она живет. До этого я навещал ее только раз. Бетонные ступени на лестнице крошились, сквозь них проступала ржавая арматура, а кирпичные стены горели красным в лучах предвечернего солнца. Ее дверь была то ли третья, то ли четвертая… у третьей лежала свернутая газета в грязном пластиковом пакете. Я прошел мимо и постучал в четвертую.
Дверь открыла Лорен. Губы ее растянулись в улыбке, а глаза недоуменно округлились — почти сразу же, и все-таки не совсем.
— Джон, что ты тут делаешь?
— Да вот, проезжал мимо, — ответил я, стараясь дышать медленно и ровно.
— Заходи, — сказала она, отступая и делая приглашающий жест рукой. — Чувствуй себя как дома.
Я прошел внутрь, неуверенный и несобранный. Я приехал, сам толком не зная зачем. Просто нужно было побыть с кем-то, а кроме нее, никого не осталось. Но теперь я не понимал, что делать.
— Пить хочешь? — спросила Лорен, закрывая дверь.
— Очень, — пробормотал я.
Квартирка у нее была чистая и пустая, как ухоженный гроб. На кухонном столе виднелись царапины, облицовка местами протерлась, обнажив фанеру, но все выглядело безукоризненно чистым, стулья — одинаковыми. А вот немногочисленные стаканы в шкафчике оказались разными, и, когда она включила кран, тот принялся брызгаться и плеваться. Она, улыбаясь, протянула мне стакан:
— Извини, льда нет.
— Ничего.
На самом деле пить мне не хотелось, но из вежливости я сделал глоток.
— Ну так что у тебя? — поинтересовалась Лорен.
Она перешла в гостиную и плюхнулась на диван.
Я не спеша последовал за ней, чувствуя, как напряжение внутри начинает медленно спадать, и механически сел.
— Ничего, — сказал я. — Школа.
Мне хотелось поговорить, но лучше было просто посидеть молча.
Лорен разглядывала меня несколько мгновений, и чем дольше, тем сильнее вытягивалось ее лицо.
— Мама? — осведомилась она понимающим тоном.
Я вздохнул и потер глаза:
— Ерунда.
— Я знаю, — кивнула она и подтянула колени к подбородку. — Это всегда ерунда.
Я отхлебнул воды. Поставить стакан было некуда, и я сделал еще глоток.
— Все еще злится? — спросила Лорен.
— Не на тебя.
— Знаю, — сказала она, уставившись в стену. — Она и на тебя не злится. Она злится на себя. Злится на весь мир за то, что он неидеален.
Лорен была блондинкой, в отца, а мы с матерью — черные, как вороново крыло. Я всегда смотрел на них обеих как на две противоположности — и по внешности, и по характеру, но сейчас, в этом свете, Лорен, как никогда, казалась похожей на мать. Может, из-за теней под глазами. Или из-за опущенных уголков рта. Я закрыл глаза и откинулся на спинку стула.
Послышался стук в дверь, и все внутри меня завязалось тугим узлом.
— Это, наверное, Курт, — сказала, вскакивая, Лорен.
Я услышал, как хлопнула за спиной дверь и раздался голос Курта:
— Привет, киска… о, да у тебя Джим.
— Джон, — поправила Лорен.
— Джон. Извини, старина. У меня память на имена ни к черту.
Он обошел мой стул, сел на диван и притянул к себе Лорен. Мне захотелось уйти, но что-то меня остановило. Я отхлебнул еще воды и уставился перед собой.
