— Если хотите утром, услыхав противный звук будильника,
моментально вскочить с кровати, положите сверху на часы мышеловку…
* * *
Говорила я долго, Виктор молчал. На его лице не отражалось
никаких эмоций. Пару раз он кашлянул, но это оказались единственные звуки,
изданные им за то время, что длился мой рассказ.
— Доказательств вины Кати у меня нет, — наконец добралась я
до конца, — одни догадки и предположения. Выводы сделаны на основе логических
рассуждений. Имеется белое платье, я слышала от Дегтярева, что теперь вроде
можно доказать: одежду носил определенный человек, какие-то следы находят на
ткани, какие-то частицы…
— Ну да, — кивнул Виктор, — это не новая методика. Допустим,
мы имеем футболку, забытую на месте происшествия, и парня, который намертво
отрицает свою причастность к убийству. Доказать, что он носил прикид, очень
легко, даже элементарно. Поэтому платье нам обязательно расскажет, кто в нем
щеголял.
— Катя! — тоскливо воскликнула я. — Вот ужас-то!
Виктор моргнул раз, другой.
— Послушай, — неожиданно сказал он, — ты нашла кучу сведений
и являешься бесценным свидетелем.
Кстати, в ведомстве твоего любовника…
— Кого? — подскочила я.
— Ну, извини, — быстро поправился Виктор, — сослуживцы
твоего гражданского мужа…
— Ты о ком толкуешь? — неожиданно для себя я тоже перешла с
ним на «ты».
— О Дегтяреве, — улыбнулся собеседник.
— Мы просто друзья.
— Пусть будет так!
— Это правда!
— Сия информация не имеет принципиального значения.
— Но…
— Да какая мне разница, с кем ты спишь, — вздохнул хозяин
кабинета, — речь идет о другом. В общем, в том месте, где служит Дегтярев, о
Дарье Васильевой ходят легенды. Недавно их начальство на одном совещании,
упрекая сотрудников, воскликнуло: «Да вы просто васильевщиной занимаетесь!»
Я уставилась на Виктора.
— И к чему ты это расказываешь?
— Да к тому, что, нарыв кучу сведений, ты порой не замечаешь
маленьких, но кардинально меняющих ситуацию фактов.
— Каких в данном случае?
Виктор улыбнулся.
— Их много. Но есть один, который в прямом смысле на виду.
Скажи, Катя носит серьги?
— Серьги?
— Ну да. Только не говори, что не знаешь про такие
украшения.
— У Катерины много драгоценностей.
— Помнишь, что было в ушах девочки, когда ты увозила ее в
Ложкино?
Я напрягла память.
— Да! Очень симпатичные сережки в виде розовых бабочек,
усыпанных мелкими бриллиантами.
— Поняла теперь?
— Нет.
— Вспомни свой визит к Темкиной, начальнице отдела НИИ, где
людям составляют родословные. Яна Валерьевна сняла у тебя с руки часы.
— Да! Точно.
— Ты только что сказала: у противной бабы на кофте была
брошь…
— Розовая бабочка в бриллиантиках, — подскочила я, —
украшение слишком нежное, девичье, оно не подходит гиппопотамихе. Ой! Конечно!
Серьги и…
— ..брошь являются одним комплектом, — кивнул Виктор. — Яна
Валерьевна верна своей привычке брать у клиентов понравившиеся ей
драгоценности.
— Но зачем Катя к ней ходила?
Виктор покашлял.
— Ну ладно, слушай. Ты уже знаешь, что Адашевы и Ицхаковы
враждовали друг с другом?
— Конечно. Одно время, правда, «бои» прекратились, но после
свадьбы Зелимхана и Асият вспыхнули с новой силой.
— Верно, — кивнул Виктор, — Адашевы приехали в Москву, их
приютил родственник. Знаешь, что случилось с Ицхаковыми? У них ведь остались
мальчик Рамазан и девочка Аминат?
— Ну.., наверное, детей отправили в детский дом.
— Нет. Рамазан хоть и был почти ребенком, обладал цепким
умом и прозорливостью. Поняв, что семья погибла, мальчик, прихватив баул с
ценностями, убежал вместе с сестрой в Москву. Адашевы убивали Ицхаковых, а те
поджигали дома своих врагов и стреляли в тех, кто был кровно с ними связан. Но
вот деньги, драгоценности ни первые, ни вторые друг у друга не крали. Кровная
месть никак не связана с воровством.
Более того, взять что-либо, ранее принадлежавшее врагу,
считается подлостью. Адашевы, уничтожив Ицхаковых, не прикасались к тому, что
накопили кровники.
Рамазан остался единственным владельцем родового богатства.
Как брат и сестра добирались в столицу, каким образом
мальчик, тащивший в левой руке чемодан с украшениями, а в правой — малолетнюю
сестру, сумел не попасться на глаза милиции, отдельная история. Думаю, что
большинство его родственников не справились бы с задачей, но Рамазан считал
себя старшим в роду и ответственным за сестру.
Прибыв в столицу, Рамазан отыскал дальнего родственника,
который с радостью принял детей, имевших при себе огромные ценности. Не следует
думать, что только в наше время все можно купить за деньги. Наверное, я
разочарую тех, кто с ностальгией вспоминает советские времена, но и тогда за
хорошую сумму вы могли приобрести документы на другое имя.
Рамазан побоялся оставаться Ицхаковым. Он хорошо знал: его
фамилия истреблена полностью. Седьмая вода на киселе, обитающая в Москве и
принявшая сирот, на самом деле могла считаться родней с огромной натяжкой. У
матери Рамазана имелась сестра, у той муж, а у него отец, брат которого женился
на женщине по имени Зинаида. Вот к сыну этой бабы и приехали малолетние
беженцы. Фамилия мужика была Степнов, а Рамазан хорошо понимал несколько вещей.
Ицхаковых, кроме них, нет, предательницу Асият мальчик
теперь родней не считал. Адашевых на земле пока больше. Месть объявлена, и
остатки Адашевых вполне способны добить двух малолетних Ицхаковых.
Следует тщательно спрятаться. Затаиться, а уж потом
расправиться с Зелимханом, Асият и остальными врагами. Рамазан хорошо усвоил
уроки деда, а старик, воспитывая из внука мужчину, частенько повторял:
— Терпение — главная доблесть. Если долго сидеть на берегу
реки, течение обязательно пронесет мимо труп твоего врага. Выжди время и нанеси
удар наверняка.
